французов за то, что они так легко соглашаются платить налоги Франциску I, называя короля не rex Francorum (королем франков), а rex servorum (королем рабов).

Как французы смогли преодолеть эти чувства? Это произошло потому, что неудача восстания перечеркнула старые политические надежды. С момента возникновения государства мощное течение в политическом сообществе стремилось верить в другой образ монархии:  хранительницы древних свобод и привилегий каждой социальной группы. Нужны ли деньги на войны? Провинции королевства, присылая делегатов на представительские ассамблеи, могли бы их предоставить. Однако реальность развеивала эти иллюзии. Без центральной власти государство оказалось неспособным принимать решения, распределять и взимать налоги. А нет денег — нет и армии. А без армии сразу появлялись рутьеры и англичане. Если бы королевская армия не разгромила гентских повстанцев, Фландрия стала бы воротами в королевство, открытыми для англичан. Арно де Корби говорил, что "государственные дела невозможно вести без народных денег".

Но влияли ли такие веские доводы на умы людей? Вот тут-то и появляется король. Новая монархия, преобразованная кризисом 1380–1383 годов, теперь де-юре обладала монополией на введение налогов и применение вооруженной силы. Этот важнейший этап в становлении государства стал возможен только потому, что Карл VI не разрушил прежний образ короля. Во время восстановления налогов один из сторонников укрепления государства предложил упростить их сбор, объединив с обычными королевскими доходами. В окружении короля это вызвало бурю возмущение. Не пытается ли этот человек подстрекать к всеобщему восстанию в королевстве? Налоги и война, принадлежат только королю, говорили знатоки законов. Да, говорили родственники и друзья короля, но давайте не будем рубить старые корни, справедливость и милость.

Карл это знал. Еще не достигнув пятнадцати лет, он понял, что он, прежде всего, король милости. Он хотел сначала стать королем рыцарей и опробовать свой меч при Роозбеке. Но у него был дядя, заменивший ему отца, Филипп Бургундский, который в четырнадцать лет на поле битвы при Пуатье кричал королю Иоанну: "Отец, опасность справа! Отец, опасность слева!", был ранен и взят в плен. Предусмотрительный и знающий своего вспыльчивого племянника Филипп не допустил Карла к личному участию в сражении. Но он не сумел его уберечь от кризиса бунтов и восстаний. Карл был королем. Он и вел себя как король. Когда ему едва исполнилось двенадцать лет, он председательствовал на заседании Генеральных Штатов. В год, когда ему исполнилось тринадцать лет, он принял в Венсене парижских буржуа и попытался добиться от них согласия на налоги. На Пасху он показал нормандцам свою суровость, а затем милосердие. В конце лета юный король сам объявил парижанам войну. Карл принял участие во Фландрской кампании. Он был на коне, на поле битвы, хотя лично и не участвовал в сражении. Именно в Куртре 4 декабря 1382 года он отпраздновал свое четырнадцатилетие — знаменательную дату для юного рыцаря. Вернувшись в Париж, он сыграл свою роль в наказании и прощении города. Он появлялся на людях, выступал и говорил. Он одаривал одного, прощал другого, назначал на должности и оказывал благодеяния.

Если он не мог размахивать мечом, если политические решения принимает его Совет, и он же пытался урегулировать кризисы, то что оставалось молодому королю, кроме оказания милости? По возвращении из Фландрии Карл заново открыл для себя популярные игры той эпохи: жё-де-пом и кегли, кости (к ужасу духовника) и благородную игру в шахматы. Он также вернулся к занятиям. Как только закончился политический кризис, в феврале 1383 года для его домашних заданий были закуплены пергаменты и перья. Но ни один урок не помог так сформировать политическую личность юного короля, как затянувшийся кризис, который, наконец-то, был преодолен. Старая монархия превратилась в государство. Молодой король становился государем Нового времени. Так оно и вышло. Но Карл, со своей стороны, захотел и смог, по своей милости, отступить от строгости закона, как это делали короли древности.

Глава VI.

Победитель при Роозбеке.

Фландрская кампания (октябрь 1382 — январь 1383 годов)

"Карл VI, прожил пятьдесят три года, стал королем Франции, в возрасте двенадцати лет и царствовал сорок два года.

— D. Чем же он прославился?

— R. Он одержал победу над фламандцами и разгромил двадцать пять тысяч из них в битве при Роозбеке. Считается, что в этот день было потеряно знамя Сен-Дени, известное как орифламма.

— D. Было ли его правление счастливым?

— R. Вовсе нет.

— D. Почему?

— R. Потому что Карл VI стал сумасшедшим.

Так бормотали поколения школьников, изучая Историю Франции, написанную аббатом Клодом Ле Рагуа в 1687 году для обучения герцога дю Мэна, печатавшуюся и перепечатывавшуюся и должным образом расширявшуюся, вплоть до времен короля Луи-Филиппа. Прежде чем национальные и республиканские ветры погасили единственный проблеск славы, сиявший в правление безумного короля, юного Карла VI запомнили как победителя при Роозбеке.

И действительно, Фландрская кампания и ее неожиданный исход, во многом способствовавший разрешению кризиса мятежного королевства, поразили воображение современников. Новое царствование виделось безоблачным. Художник из Арраса, мастер гобеленов высокого качества, создал великолепное произведение l'Histoire de la bataille de Roosebeke (История битвы при Роозбеке), который был куплен Филиппом Смелым, герцогом Бургундским, великим бенефициаром этой победы. Маршал Франции Луи де Сансер, чье мнение в тот день определяло стратегические решения, был позже похоронен в королевской базилике Сен-Дени, усыпальнице французских королей, рядом с Бертраном Дю Гекленом, который обучал его военному искусству. Четверг 27 ноября 1382 года стал великим днем.

В следующую среду, 3 декабря 1382 года, Карл VI отпраздновал в Куртре свой четырнадцатый день рождения. Четырнадцать лет — это возраст рыцаря. Для молодого человека вступление в пятнадцатый год жизни — это еще и начало карьеры. Карл сделал этот шаг среди солдат, через неделю после Роозбека. Фландрская кампания пришлась как раз на то время, когда детство короля подходило к концу.

Грязная война

Однако это была не та свежая и радостная, вернее, грубая и славная война из рыцарских романов, которые так любил читать юноша. Это была кампания, не похожая ни на одну другую. Это была война, которую вел король-ребенок не против "своих древних противников и врагов англичан", а против своих собственных подданных, восставших против своего графа. Это была кампания, в которой сражался не рыцарь против рыцаря в славном бою, а городское ополчение против королевской армии. Это была война между простолюдинами и дворянами, между подданными и королем. Это был мир, перевернутый с ног на голову.

Все хронисты чутко улавливали социальную природу фламандского конфликта. Некоторые из них анализировали различия в поведении двух армий: с одной стороны, профессиональные солдаты, которые были заинтересованы в захвате пленных только для того, чтобы получить выкуп, а с другой — патриоты, сражающиеся "за свои привилегии и свободы". "В этой фламандской войне никто из воинов не хотел сражаться, потому что никого нельзя было взять в плен для выкупа", — замечает хронист,