с членами его гарема также немало способствовала улучшению его имиджа, – однако в этой версии они были сведены до роли сторонних наблюдательниц.

«И что же, в этой сцене мне вновь придётся взвалить на себя обязанности, по праву принадлежащие героиням?!»

Тем временем Уван торжественно провозгласил:

– В нашем общем сне воссоздавший своё тело Тяньлан-цзюнь утопил в крови наш мир, ввергнув людей в пучину страданий[111]. Этот старый монах полагает, что тем самым он желал явить нам свою мощь, а также сообщить о том, что собирается отомстить за поражение, которое потерпел на горе Байлу!

– Но ведь если изначальное тело Тяньлан-цзюня уничтожено, – вмешался кто-то из собравшихся, – то его месть не так уж страшна, верно?

– Нам ни в коем случае не следует недооценивать Тяньлан-цзюня, – ответил на это Уван. – Он известен как самый могущественный из наследников крови небесных демонов – даже среди героев прошлых эпох ему не было равных. Более того, помимо беззаветно верного ему и обладающего несравненными талантами генерала Чжучжи-лана, который вернул ему тело, у него есть сын.

По толпе тотчас поползли потрясённые шепотки:

– Неужто Су Сиянь и вправду родила от него ребёнка?

– Кто же это?

– Но как это возможно – ведь она лишь по приказу разыгрывала привязанность к Тяньлан-цзюню, чтобы вытянуть из него сведения?!

Другие же были куда больше озабочены биологической стороной вопроса[112]:

– Выходит, у демонов и людей действительно может быть потомство?

– Вообще-то, различия не столь уж велики – так почему бы и нет?

Отвечая им всем разом, Уван поведал:

– Может, изначально Су Сиянь и сблизилась с Тяньлан-цзюнем лишь по воле своего наставника, но разве он попался бы на крючок, не используй она себя как приманку? Этот старый монах верит, что изначально Су Сиянь тщательно блюла границы приличий, однако демоны славятся своим умением совращать людские сердца, противиться которому выше человеческих сил. Всего на миг утратив бдительность, она могла попасть в ловушку, расставленную демоном, и совершить неверный шаг, о котором ей предстояло горько сожалеть всю оставшуюся жизнь[113]. Ко дню битвы на горе Байлу, когда мы окружили и захватили в плен Тяньлан-цзюня, она уже понесла дитя. Что же до того, кто этот ребёнок, то все милостивые господа прекрасно с ним знакомы – ведь это не кто иной, как тот, о ком упоминалось совсем недавно: Ло Бинхэ, захвативший власть[114] во дворце Хуаньхуа!

Стоило этим словам сорваться с его языка, как пробегающие рябью перешёптывания взметнулись, обратившись в захлёстывающие зал валы.

Шэнь Цинцю не удержался и украдкой взглянул на ученика.

Вначале тот невозмутимо слушал, знай себе посмеиваясь, но чем дольше он внимал рассказу, тем сильнее суровел, пока улыбка окончательно не покинула побледневшее лицо, на котором холодным блеском сверкали тёмные глаза, будто северное сияние над заснеженной ледяной пустошью.

В задумчивости проведя костяшками пальцев по рукояти Сюаньсу, Юэ Цинъюань возвысил голос:

– Мне доводилось встречать старейшину Су Сиянь на собрании Союза бессмертных за несколько лет до тех событий – Ло Бинхэ и впрямь сильно на неё похож. Поначалу я не придал этому значения – в конце концов, в этом мире многие разделяют схожую наружность, – но, учитывая, что в его жилах также течёт кровь небесных демонов, едва ли это можно счесть простым совпадением.

Глава клана Баци и тут не преминул вмешаться:

– Если он вынудил её, в этом нет её вины. Но зачем же она, зная, что носит во чреве отродье демона, позволила ему появиться на свет?

– И то правда, – тотчас поддержал его кто-то, – ведь, не дай она ему жизни, она избавила бы наш мир от этого бедствия во плоти. Отчего бы ей не уничтожить это семя зла?

– Позор, сущий позор! Неудивительно, что я прежде не слыхал об этой Су Сиянь, – само собой, дворец Хуаньхуа сделал всё, чтобы замять этот скандал. Если бы одна из наших сестёр пала так низко, она незамедлительно покончила бы с собой – ведь иначе она посрамила бы честь учителя!

Внимая этому гласу народа, великий мастер Учэнь некоторое время колебался, еле заметно качая головой, и в конце концов не выдержал:

– Послушайте, речь идёт о добром имени женщины, к тому же милостивая госпожа Су давно почила. Если бы не особые обстоятельства, безусловно, мы предпочли бы сохранить всё вышесказанное в тайне, но нынче это уже не представляется возможным. Всё не так просто, как видится господам: кровь демона необычайно сильна, и плод в утробе матери прочно соединён с её жизненно важными сосудами – попытка прервать беременность в этом случае чрезвычайно опасна… И всё же милостивая госпожа Су, обладая гордой и бесстрашной натурой, не пожелала примириться со своим положением и терпеть косые взгляды. Приняв из рук старого главы Дворца снадобье, смертельное для демонов, она оставила дворец Хуаньхуа, и впредь никто её не видел… Во имя милости Будды, попрошу господ воздержаться от вредоносных речей.

Лицо Ло Бинхэ ничего не выражало, однако его пальцы то поневоле сжимались в кулаки, то вновь распрямлялись.

Рядом с ними кто-то с жаром прошептал:

– Подумать только – сперва отвернулась от того, с кем имела супружескую близость, затем – не проявила ни капли милосердия к собственной плоти и крови! Какая жестокость – и в то же время сколь выдающаяся сила духа!

– Верно, не поддайся она соблазну того владыки демонов, какое её ждало бы будущее, какие подвиги она могла бы совершить! Имя Су Сиянь прогремело бы по всему миру совершенствующихся!

– Какими бы ни были её заслуги, она спуталась с демоном и произвела на свет его отродье… Одна мысль об этом отвратительна! Такие достижения мне точно без надобности, даже если ради них не пришлось бы и пальцем шевельнуть!

– Видимо, Су Сиянь со стыда не смела взглянуть людям в глаза, вот и сбежала.

Внезапно глава клана Баци вновь возвысил голос:

– Как я посмотрю, с самого начала обвинения, приведшие к пленению Тяньлан-цзюня, не имели под собой никаких оснований, кроме пары голословных утверждений старого главы Дворца.

Главный зал погрузился в мёртвую тишину. Не замечая повисшего в воздухе напряжения, глава клана Баци продолжил:

– Я всего лишь хочу задать один вопрос, а вы можете послушать, если желаете. Но вы в самом деле устроили на Тяньлан-цзюня засаду, основываясь только на словах старого главы Дворца? И почему мне кажется, что единственное, в чём провинился Тяньлан-цзюнь, – это что он позволил возлюбленной обвести себя вокруг пальца? Более того, отправить невинную девушку к опасному чужеземцу, учить её притворяться