с мест, чтобы идти к выходу. Я не могла сдержать улыбки, проходя мимо лежащих на сиденьях подушечек, которые кладут себе под ноги, когда молятся, стоя на коленях. Почему я улыбалась? Да потому что вспоминала, как в одной из таких подушечек не так давно нашла очередную часть дневника Скарлет, который помог мне отыскать упрятанную в сумасшедший дом сестру.

Внутри Руквудская церковь выглядела скучно: куда ни повернись, уткнёшься взглядом в серые каменные стены да потемневшие от времени деревянные панели. Оживляло церковный интерьер лишь несколько цветовых пятен – эти самые подушечки, украшенные сценками из Священного Писания. Их сшили когда-то ученицы, которые давным-давно покинули школу. Кроме вышитых подушечек, взгляд здесь можно было остановить разве что на позолоченных подсвечниках и алтаре да на витражных окнах, сквозь которые на длинные ряды молитвенных скамеек падали янтарные лучи солнечного света.

Да, чуть не забыла! В этой церкви была ещё одна достопримечательность, скрытая за резной деревянной загородкой, которая всегда была на замке. В одно из воскресений мы всё-таки заглянули в прорези загородки. За решёткой обнаружилось массивное каменное надгробие, оно было установлено в стенной нише и изображало фигуру лежащего на спине мужчины – надо полагать, какого-то знаменитого бывшего владельца Руквудского поместья. Руки у него были аккуратно сложены на груди, а голова покоилась на каменной подушке – жестковато, думаю, было ему лежать вот так целую вечность.

Впрочем, ни одна из здешних достопримечательностей не заинтересовала меня в то утро так, как отсутствие в церкви Эбони.

Пока мы толкались в толпе спешащих поскорее покинуть церковь девочек, Ариадна завела оживлённую беседу с Дот Кемпбелл, а я легонько толкнула локтем Скарлет и спросила:

– Ты сегодня Эбони видела?

– Нет, – ответила Скарлет и сразу нахмурилась.

В принципе, заметить отсутствие какой-нибудь одной девочки в церкви было почти невозможно, слишком уж много нас было в этой школе. Но только не Эбони. Она была настолько яркой, приметной личностью, что её отсутствие сразу бросалось в глаза. Поэт мог бы, наверное, сказать, что без неё мир становится пустым и серым. Я не поэт, конечно, но теперь я вдруг поняла, почему так странно чувствовала себя во время завтрака – ведь в столовой не было ни Эбони, ни её поклонниц, этих вечных «рыбок-прилипал».

– Думаешь, это из-за кота? – прошептала Скарлет, медленно продвигаясь вместе со всеми к узкой двери, ведущей из церкви на улицу.

– Может быть.

Если сестра-хозяйка двинулась вслед за котом в комнату Эбони и обнаружила, что мы с сестрой сказали ей правду, то… то Эбони тогда ждут большие неприятности, очень большие. И мне, честно говоря, не хотелось бы оказаться поблизости, когда это произойдёт.

* * *

Когда мы вернулись в школу и толпа рассосалась, я, наконец, увидела Эбони. Она вместе со своими поклонницами-фанатками-начинающими ведьмами и так далее стояла возле двери кабинета миссис Найт. Когда мы с сестрой приблизились, Эбони сверкнула на нас глазами, буквально обожгла взглядом, и я почувствовала, что у меня моментально вспотели ладони. В крупные неприятности она попала? И знает ли, кто настучал на неё?

При этом Эбони не прекращала что-то объяснять своим прилипалам, и мы услышали конец её фразы:

– … сказала, что пока он может жить в моей комнате, но во время каникул я должна отвезти его домой.

– Что случилось? – отважилась задать вопрос Скарлет.

Все девочки дружно повернули головы в нашу сторону. У меня побежали мурашки по коже, это напомнило мне, как смотрели на меня девочки из балетной группы, когда я впервые пришла на занятия. Так смотрят на тех, кого считают в своей компании человеком посторонним и к тому же нежеланным.

Впрочем, спустя несколько секунд повисшее в воздухе странное напряжение разрядилось, и тогда вновь заговорила Эбони:

– Сестра-хозяйка обнаружила моего кота, – сказала она. – Подозреваю, что ей кто-то настучал.

Я прикусила изнутри щеку, надеясь, что этого никто не заметит.

– А ты уверена, что кот сам не попался ей на глаза, когда болтался по школе? – спросила Скарлет, и в её словах, безусловно, был резон.

– Не знаю, – ответила Эбони и сделала жест, словно отметала предположение Скарлет. – Но он мне очень нужен.

– Мрак – это фамильяр Эбони, – прошептала Агата, наклоняясь в нашу сторону. Рядом с ней стояла Мэри, молчаливая и бледная.

– Э-э… – начала я. – Мрак? Это так кота зовут – Мрак?

– Да, и он мне очень нужен, – медленно кивнув, повторила Эбони. – И кто-то виноват, что у меня большие неприятности.

Она скрестила руки на груди и, не моргая, уставилась куда-то вдаль своими серо-стальными глазами.

Я повернула голову, посмотрела в ту же сторону, что и она, и увидела Ариадну. Она стояла там, поодаль, и разговаривала с Мюриэл, которую, по всей видимости, ей удалось найти по возвращении из церкви.

На лице Эбони не дрогнул ни один мускул, когда она заговорила вновь, медленно, негромко и очень веско:

– Люди, которые пытаются встать у меня на пути, очень скоро обнаруживают, что земля уходит у них из-под ног. И никому не известно, куда они при этом могут упасть.

Сказав это, Эбони повернулась и, взметнув в воздухе своей юбкой, стремительно пошла прочь.

Глава двадцать третья. Скарлет

– Если из-за неё хоть один волосок с головы Ариадны упадёт, она у меня пожалеет, что на свет родилась, хитрая ведьма! – прошипела я, впиваясь ногтями в свои ладони.

– Тсс, – остановила меня Айви. – Помолчи, пока мы к себе не вернёмся.

Там и поговорим, где нас никто не подслушает.

Надо бы мне, конечно, послушать сестру, но я никак не могла остановиться, и слова потоком лились из меня, пока я взбегала, стуча каблуками, по лестнице:

– Кем она себя возомнила? И ей даже из-за кота не досталось как следует. Кот! В её комнате! Уму непостижимо! Это же против всех правил! Но при этом ей разрешают оставить его у себя до самых каникул!

– Знаю, знаю, – пыхтела Айви, стараясь не отставать от меня. – Но это же миссис Найт так решила, а она не слишком строгая, правда ведь?

– Не знаю. Не думаю. «Не слишком строгая!» Однако сказала, что выгонит нас с тобой из школы, если что… Нет, – поморщилась я. – Миссис Найт здесь ни при чём, это всё Эбони. Она что-то… делает со всеми. Умеет каким-то образом любого подчинить себе.

– Ага, даже нас, – негромко заметила Айви.

Я открыла рот, собираясь возразить, но сестра была права. Хотя я ненавидела и саму Эбони, и всё, что она делала, под её чары я