Когда мне сообщили, что люди готовы, я направил судно к японцу. В последний момент нас всё же засекли, но сделать ничего не успели. Хрустнул винтовочный залп, и часовые, подсвеченные собственными прожекторами, упали. Пятеро остались лежать, шестой, раненый, уползал в укрытие, седьмой куда-то исчез.

Наш пулемёт срезал расчёт японцев, а «Кама» как раз в это время ударилась о борт японца. Хотел помягче, но не получилось, зато прижались к борту крепко. И пусть японец был на полметра выше, наши казаки и артиллеристы с рёвом полезли на палубу. И вот, когда сорок три казака, двадцать шесть артиллеристов и плюс шесть матросов со старпомом оказались на борту японца, я стал отводить «Каму» от борта судна, заложив крутой поворот.

Старпом сразу побежал к рубке, которую уже зачистили казаки, и перевёл семафор в положение «стоп машина». Похоже, японская машинная команда, не поняв, что случилось, остановила машину, и судно двигалось дальше уже по инерции, постепенно останавливаясь.

Двое наших упали за борт, и их головы виднелись за кормой. К счастью, их не раздавило бортами и не затянуло под винты – удачливые ребята. Я, ещё когда начал учить их науке абордажей, повторял не раз, что они должны быть налегке, чтобы держаться на воде, а мы вернёмся и подберём их, благо большинство казаков умели плавать. Поэтому патронташ должен быть перекинут через голову, чтобы быстро избавиться от лишнего веса, скинув оружие. Лучше жизнь сохранить, а потери я обещал возместить.

Так вот, увидев, как они машут руками в воде, я развернулся и направился к ним. Один был казаком, второй – явно из моей команды, артиллерист. Сигнальщик, найдя их прожектором, давал команды. Застопорили ход, отработав назад, и «Кама» остановилась. Матросы начали кидать концы. Подняли сначала одного, тут же отправив его в кочегарку – там жара, баня и чай с коньяком, – а следом и второго. После чего, развернувшись, я начал нагонять наших.

Подойдя к остановившемуся японцу, я не стал швартоваться: его сильно мотало, ещё разобьём друг друга, а общаться и через рупор можно, тем более дождь закончился.

Итак, вот что мне сообщили. На борту действительно были пленные русские солдаты и моряки. Восемьсот шестьдесят два нижних чина, включая унтер-офицеров, и двадцать семь офицеров, которых перевозили в каюте. Пленные не пострадали, а вот среди казаков было семь убитых и восемнадцать раненых. Оказавшийся среди пленных офицеров военный врач уже оказывал им помощь.

Японцев на борту оказалось два взвода – полурота. Уничтожили всех. Из-за отчаянного сопротивления японцев пленных не брали. Спасал ручной пулемёт, снося всё – и контратаки, и баррикады. От этого и команде досталось, мало кто выжил. Капитан погиб.

Командование судном принял старпом, хотя среди спасённых офицеров был и капитан второго ранга, командир русского эсминца. Приказав старпому следовать за мной, я стал уводить «Каму» прочь от берегов Японии. Угольные ямы трофея не пусты, но и полными их назвать нельзя: до Порт-Артура хватит, но не более. Больше проблем было с припасами: продовольствия хватит на сутки, поэтому придётся поделиться.

Охота из-за волнения на море не удалась, но хорошо, что наших спасли. Переждём ненастье в стороне, тем более время до возращения к Циндао у нас было.

Через шесть часов, когда уже рассвело, японец с освобождёнными пленными направился к Порт-Артуру. Командовал судном капитан второго ранга Симонов, командир потопленного японцами миноносца «Разящий», попавший в плен с частью команды. Он был старшим офицером среди пленных моряков, которых оказалось чуть больше полутора сотен. Остальные – армейцы, у них старшим был подполковник пограничной стражи.

Симонов не претендовал на командование и желал вернуться в Артур, так что я накидал ему на навигационной карте маршрут и дал координаты, сообщив, что передам их нашим, и его там встретят. Сказал также, что к берегам Кореи идти не стоит: нас там японцы ищут.

Трофей с освобождёнными пленными ушёл, а мы, отойдя в сторону, дрейфовали. Погода наладилась и я надеялся, что к ночи совсем хорошо будет. Своих матросов и казаков я вернул на «Каму», только раненых на трофее оставил, врач о них позаботится. Помог с припасами. Думал снять с трофея пулемёт, но решил не мучиться с ним: он под английский патрон. Ну и пополнил команду «Камы» добровольцами.

Миноносец Альфы всё ещё стоял у ремонтного дока, ремонт продолжался, меняли трубки у котлов, которые практически выгорели.

Сразу после завтрака Альфа, покинув борт своего корабля, направился к штабу флота. Макаров был в городе, а не на флагмане. Эскадра, похоже, готовилась выходить. Адмирал решил провести первые учебные манёвры и учебные стрельбы, чтобы понять, чего она стоит.

Передав через адъютанта просьбу о срочной встрече – мол, имею важную информацию, – я уже через пять минут был допущен к Макарову.

– Я спешу, поэтому коротко, – приказал он.

– Получил весточку от брата, мичмана Баталова, командира вспомогательного крейсера «Кама». Сегодня ночью они у берегов Японии, где-то в районе Сасебо, в непогоду, взяли на абордаж японское грузовое судно водоизмещением четыре тысячи тонн. На борту – почти тысяча русских военнопленных, которых перевозили японцы. В трюмах были сбиты нары.

Судно принял под командование один из освобождённых пленных русских моряков, капитан второго ранга Симонов, командир погибшего миноносца «Разящий». Среди армейцев – старший офицер, подполковник пограничной стражи Хацкелевич. Мичман Баталов передал рапорт по боевым действиям «Камы» за прошедшие сутки. Просит встретить пароход с нашими, место встречи вот тут.

Альфа подошёл и поставил карандашом точку на навигационной карте адмирала.

– Что-то ещё?

– Да. Капитан «Камы» пока возвращаться не планирует, крейсерские действия будут продолжаться. Насколько я понял, уже есть успехи, но подробности в рапорте. Среди пленных был брошен клич, отбирали добровольцев. Были взяты в абордажную команду освобождённые пленные казаки, почти тридцать человек, с есаулом Гореевым во главе, и несколько матросов.

– Что по миноносцу?

– Закончим ремонт сегодня. Возможно, успеем провести ходовые испытания.

После этого Макаров отпустил Альфу, и тот вернулся на борт корабля.

Кстати, миноносцу дали название «Ронин». Что-то с фантазией у императора совсем туго. Видимо, удар саблей японского полицейского повлиял, раз он в этом направлении названия трофеям даёт. Кстати, пока наш флот получил всего два трофея. Как и «Самурай», «Ронин» вошёл в состав 2-го отряда миноносцев. С командиром отряда Альфа уже познакомился, тот тоже интересовался сроками восстановления.

Вчера днём миноносец официально и торжественно ввели в состав флота, дав название, так что «Ронин» уже был под Андреевским флагом и имел названия на борту. Он был свежевыкрашен, и на нём сильно пахло краской, но ремонт и обслуживание систем ещё продолжались. Английская школа ремонтникам была известна, и запчасти были, так что восстановление шло быстрыми темпами. К слову, на Тихоокеанском флоте из двадцати пяти вымпелов миноносных сил только один миноносец был постройки Англии. Теперь вот добавились ещё два, из японских трофеев.