— Это она так шутит, шутит. Действительно, что она может продать? По мелочам: старые шмотки, мебель, квартиру. У нее муж, хоть и крупный ученный, а получает сущие гроши, — я хотела сделать как лучше, увести разговор в сторону, а начала нести сущую околесицу. Из моих слов выходило, будто Алина срочно распродает имущество и сваливает с мужем-профессором за рубеж.

— Вы собираетесь уезжать?

— Я? — побледнела Алина. — Да чтобы я покинула Родину?! Никогда! — На ее глазах заблестели слезы, от досады она чуть не заплакала.

— Погодите, мы, по-моему, не о том говорим, — вмешалась Степа. — Скажите, Иван, неужели вам как работнику органов безопасности не показалось странным это фатальное невезение Богомолова. Возможно, у вас на этот счет имеются какие-то соображения? Поделитесь, пожалуйста. Нам необходимо знать мнение опытного и компетентного человека.

Штурм подобрел, его лицо расплылось в благодушной улыбке, а у меня отлегло от сердца. Умница Степа, неизвестно, как бы выкрутилась Алина, еще бы ляпнула такое, из-за чего по голове не гладят, а, наоборот, ее, родимую и хорошо причесанную, отрывают с корнем.

— Фатальное невезение, — промычал Штурм. — Я бы не сказал, что это именно ему не везло, как исключение последний случай, когда его по голове кирпичом огрели. Нет, ничего не могу сказать о Богомолове. По-моему, нас в равной степени преследовали мелкие казусы и недоразумения.

— Хорошие недоразумения, полгруппы вернулось в гипсе и бинтах, а вы говорите, мелкие казусы, — возмутилась я.

— Подожди, Марина, — остановила меня Степа. — У вас, Иван, взгляд наметанный, может быть, вам кто-то показался подозрительным?

— Показался. Вениамин Куропаткин. Очень странный тип. Какой-то он не такой. Стал к нему приглядываться, а он как-то двусмысленно свои мысли выражает, я грешным делом подумал. Что он…, - Штурм замялся, подбирая для наших ушей слово поприличней.

— Голубой, — подсказала я. — Веня действительно представитель нетрадиционной ориентации. Но человек он очень порядочный, отзывчивый и добрый.

— Тогда все, остальные укладывались в общепринятые рамки.

— А Зорькин?

— Зорькин, как Зорькин. Малость повернутый на своих фантомах. В первый день с какой-то фигней типа металлической рамки, связанной с измерительным прибором, то ли амперметром, то ли вольтметром (я в электрике слабо разбираюсь), по комнате скакал, снимал показания. А так нечего, мы даже с ним пару раз в картишки перекинулись, но игрок он слабый. Да что говорить — физик.

— Иван, а помните, Лизу никак не могли разбудить?

— Устала девочка, — Штурм мечтательно улыбнулся, вспомнив «Мисс Экстравагантность».

— У нее в крови нашли приличную дозу снотворного, в таком количестве, что, если бы столько принял Богомолов, он бы не проснулся.

— А при чем здесь Богомолов?

— Мы думаем, это снотворное было в пиве, которое вместе с виски и вином вынес к ужину Богомолов.

— Вы нашли бутылку? Сдали в лабораторию?

— Нет.

— Тогда вынужден вас разочаровать. Не факт, что снотворное было в пиве и предназначалось оно Богомолову. Марфина сама могла принимать это лекарство, от усталости выпила больше, чем нужно.

— Нет, мы спрашивали, Лиза не принимает никаких лекарств. К тому же этот препарат чаще всего используется в качестве наркоза.

— Да? Занимательно, — пробурчал Штурм, похоже, он не принимал всерьез все, о чем мы тут ему говорили. — Мне все же кажется — это стечение обстоятельств. Кто-то поскользнулся. Кто-то ушибся. Кто-то порезался. Не забивайте себе головы ерундой, милые дамы. Такое в жизни случается.

— Ага, на кого-то черепицу сбросили, кого-то под колеса автобуса толкнули, кого-то отравили…, - прошептала Алина, стараясь не привлекать к себе внимание.

«Хорошая ерунда! Человека убили, а ему ерунда! Совсем очерствели люди», — подхватила я Алинину мысль.

А Степа, которая до сих пор не поняла, что Штурму до лампочки смерть Богомолова, все же спросила:

— А Лиза?

— Ну, если хотите, я по своим каналам могу пробить эту Лизу, может, она наркоманка? — Штурм изобразил на лице искреннее возмущение нравами некоторой части современной молодежи.

— Нет, не надо, Марфина нормальная девушка, — Алина и Степа в один голос поторопились высказать свое мнение относительно Лизы.

— Нет, а вдруг… Проверить все же надо. Я к ней присмотрюсь.

Ну вот, теперь и Лизку подставили. Хотели как лучше, а получилось как всегда. Теперь он начнет ее проверять, нервы девчонке портить.

Штурм заерзал на стуле, посмотрел на часы, потом за окно.

— К сожалению, больше ничего не могу для вас сделать. Извините, мне нужно собираться на службу, — Иван нас явно выпроваживал.

Мы не стали ждать, когда он второй раз попросит нас уйти, раскланялись и побрели восвояси.

Напротив дома, в котором жил Штурм, много лет назад был высажен сквер — в нем мы решили отдохнуть после беседы с Иваном и заодно привести в порядок мысли. Добравшись до первой скамейки, мы в изнеможении на нее рухнули.

— И что нам теперь делать? На кого думать? — Алина говорила тихо, все еще находясь под впечатлением визита к человеку, который оказался ни много ни мало офицером госбезопасности.

— Не знаю. Поехали в «Пилигрим». Самое время показаться в родном заведении. Там Алена вконец зашивается, — предложила я под натиском угрызений совести. Действительно, бедная девушка уже вторую неделю одна маялась в четырех стенах и без помощников.

— Скажешь тоже, зашивается. Сейчас мертвый сезон. Все только к Новому году соберутся ехать. Африка, Эмираты, горнолыжные курорты… — Алина пришла в себя и заговорила вполне нормальным голосом. — Не хочу в «Пилигрим». Кто бы знал, как я испугалась.

— Понимаю, я тоже изрядно струхнула.

— Тогда, может, к нам? — неуверенно спросила Степа.

Она всегда говорит неуверенно, как будто сомневается, правильно ли вообще делает, когда раскрывает рот. Дело в том, что у Степы комплекс жительницы маленького городка. Как я ни стараюсь вдолбить, что личные качества человека, такие как культура и интеллект, не зависят от места проживания, но она все равно комплексует и лишний раз старается свое мнение в слух не выражать.

— Поехали, — поддержала я Степу.

По пути мы заехали в кондитерский магазин и купили большой торт. Лучший способ восстановить нервную систему — порадовать себя вкусным. Правда, такой способ идет вразрез с диетическим питанием и от него на счет «раз» набираешь лишние килограммы, да только кто об этом думает, когда изможденная душа просит радости, хотя бы гастрономической.

Я заварила крепкий чай, Степа со словами: «Для дома, для семьи» достала из бара бутылку коньяка и щедрой рукой накапала нам в чашки расслабляющего и одновременно возбуждающего средства, короче говоря, кому что надо.