— В Вашингтон. Будет распределять государственные деньги.

— Национального фонда? — так же шепотом переспросила Джульет.

— Можете себе представить? Я должен буду клянчить средства у него!

— Но Флитвуд… — Джульет не находила слов, мысли разбегались сразу в нескольких направлениях. — Давно он планировал уйти?

Девижан пожал плечами:

— Вел переговоры с начала летних репетиций, но решение принял на прошлой неделе.

— То есть ему сделали предложение только на прошлой неделе?

— Нет, почти месяц назад. Он с ними играл, если вы понимаете, что я имею в виду: выторговывал выгодные условия, хотя утверждает, что не был уверен, что хочет уйти. — Макс покачал головой: — Бог свидетель, он провернул огромную работу, но я думаю, не получал удовлетворения. Считал, что его недооценивают. Вот и я не так обращался с его эго. — Язвительный тон Макса подтверждал слышанное Джульет: Девижан славился тем, что безразлично относился к своим подчиненным. — Он танцовщик, — продолжал Макс. — Постоянно хочет быть в лучах софитов. А здесь ему приходилось выводить на сцену других, а самому оставаться в тени. Что ж, когда он начнет распределять гранты, люди будут лизать ему задницу.

В его голосе звучала горечь обманутого любовника. Джульет машинально похлопала Макса по руке.

— Вы сказали, он принял решение на прошлой неделе? — Она старалась, чтобы вопрос прозвучал естественно. — До или после смерти Антона?

Девижан странно на нее покосился (и неудивительно, подумала Джульет).

— День или два спустя. А что?

— Да нет, ничего… просто я подумала: слишком много плохих новостей для вас. И все сразу. Но я не сомневаюсь, вы найдете ему подходящую замену.

Взгляд исполнительного директора помрачнел.

— У вас есть кандидатура?

Джульет обещала подумать, а он, вяло улыбнувшись, напомнил, чтобы она не распространялась об уходе Грега.

— Это еще не конец света.

— Ни в коем случае.

— Так и будем считать. — Макс снова улыбнулся и направился дальше по коридору. Но теперь его плечи висели не так безнадежно, как до их разговора.

В тот вечер Рут и Джульет решили вместе перекусить в кафе на Амстердам-авеню. Подруги устроились за столиком в переулке, потягивали в сгущающихся сумерках кампари с содовой и смотрели, как в нескольких футах от них пес поднимал ногу на столбик с табличкой «Стоянка запрещена». Мимо фырчали автобусы и с ревом сворачивали на Восемьдесят первую улицу, где свет становился все зеленее и зеленее. Попрошайки протягивали ладони сквозь веселенькое ограждение из полосатого брезента, которое заведение специально установило против попрошаек. Неподалеку околачивались дылды-подростки, шумно пихались, и мешковатые джинсы нескромно сползали с их бледных бедер. Радио из машин забивало обрывки разговоров. Прохожие-мужчины заглядывались на хорошеньких женщин. Прохожие женщины стреляли глазками. Солидный муж и отец семейства послал Джульет взглядом SOS поверх голов жены и детей.

— Хорошо посидеть на улице, — светски произнесла она и ответила прохожему строгим взглядом, который должен был напомнить ему о супружеских клятвах. Если когда-то Джульет и верила в невинный флирт, Роб изменил ее мнение.

Она закурила. Запах тротуара (грязь, моча, пролитые напитки и превратившийся в слизь мусор) смешивался с маревом автомобильных выхлопов и ароматом подаваемых посетителям кафе блюд и составлял остро декадентский букет. Джульет откинулась на стуле, глубоко затянулась и выпустила дым, внося свою лепту в общий коктейль запахов.

— Только пока не показывай никому, что знаешь. — Предупредив Рут, Джульет пересказала все, что слышала утром от Макса Девижана об уходе Грега.

— Господи! В Вашингтон! Как ты думаешь, почему он решил уйти? — спросила Рут.

— Я задаюсь тем же самым вопросом. Как ты считаешь, не слишком ли много совпадений? Нам известно, что Грег и Антон были в Германии любовниками. Потом Грег перетащил его сюда. Не потому ли, что рассчитывал, что Антон и дальше будет спать с ним?

Рут моргнула и пожала плечами:

— Не исключено.

— Но вышло так, что Мор его бросил. Можно догадаться почему. В Германии Антон был еще ничем не проявившим себя юнцом, и Флитвуд казался ему очаровательнейшим и могущественнейшим человеком. А здесь, когда сам превратился в звезду, он решил, что любовник слишком стар для него, хотя Грег рассчитывал на благодарность — черта сама по себе не слишком привлекательная. И вот Антон заводит другого любовника, затем еще, и мужчин, и женщин.

— В том числе и Грега, по крайней мере раз, — вставила хореограф.

— И его, — согласилась Джульет. — Хотя не исключено, что один-единственный раз. Скажи, Рут, у Грега был романтический партнер?

— Нет, если только это не тайна за семью печатями и не совсем новая связь.

— Я тоже так полагаю. И коль скоро у него не было влекущей близости, а хоть бы даже и была, такой пустой и тщеславный человек, как Флитвуд, легко не простит измены.

Рут помолчала.

— У тебя разыгралось воображение.

— А ты подумай сама: Грег разослал идиотское письмо по поводу «преднамеренного инцидента», когда в канифоль подсыпали тальк. А потом солгал тебе, будто говорил об этом с Антоном, хотя не делал этого.

— Возможно, он не лгал. Возможно, что-то было у него на уме.

Джульет пропустила слова хореографа мимо ушей.

— Грег дважды появлялся в студии в тот день, когда испортили канифоль. И во время общей репетиции близко подходил к ящику.

— Ты сама видела?

— Ну, специально не следила. Заметила только, что он расхаживал по залу то туда, то сюда. До сегодняшнего дня мне не приходило в голову, что это могло быть делом его рук. Травмировать звезду собственной студии — такая мысль казалась мне слишком нереальной. Но если он обозлился на Антона, ревновал и собирался уходить от Янча…

Джульет опять затянулась и затушила окурок.

— Мы не должны забывать, — продолжала она, — кто бы ни превратил ящик с канифолью в ловушку, не исключено, что он намеревался всего лишь навсего выставить Мора в смешном свете. То же самое с экстази: доза была порядочной, но отнюдь не смертельной. Мюррей сказал: чтобы умереть, надо было принять раз в тридцать больше, чем оказалось в бутылке (накануне Лэндис освободил Джульет от клятв хранить тайну, и она тут же рассказала подруге историю их знакомства). Значит, тот, кто подсыпал наркотик, не хотел смерти Антона.

— Но Грег знал, что Мор принимал нардил. А может быть, не только он, — возразила Рут.

— Да, мне это тоже приходило в голову. Но знал ли злоумышленник, что нардил несовместим с экстази? — спросила Джульет. — Не мог ли Грег задумать небольшую пакость для бывшего любовника, а в итоге все получилось катастрофически не так?