Никогда.

И Кора закашлялась, глотая туман:

— Потому, что, «цензура», это мой долг! — прохрипела она.

Туман обжигал горло и лёгкие; давление в автоклаве нарастало — ей стало нечем дышать. Кора уже не слышала Деметру, все заглушал стук крови в ушах и звук работающих механизмов адской машины. Боль становилась невыносимой; сознание ускользало.

Кора падала в ночь.

Но в тот момент, когда она уже растворялась в боли, когда уже не могла кричать и молча тонула в обжигающей тьме, туманное облако вдруг прорезало ослепительной вспышкой.

Кора дернулась, вновь ощутив свое тело, и попробовала вдохнуть — кажется, воздух больше не обжигал. Боль отступала, оставляя страшную слабость.

Чья-то рука схватила её за плечо, встряхнула, и Кора подняла веки, пытаясь сфокусировать взгляд — перед глазами медленно колыхалась гигантская дыра с оплавленными краями.

И первым, что прорвалось в эту дыру — в рассеченное и обугленное чрево автоклава — был дикий вопль Деметры:

— … ненормальный!!! Аид!!! Как ты мог?!

Следом за воплем из тумана соткалась мрачная физиономия Таната. Миг — и странная решимость у него на лице сменилась облегчением; киборг бросил куда-то назад «успели», сурово приказал Коре не шевелиться, взмахнул рукой — кажется, девушка успела увидеть чёрный клинок — и пластмассовые фиксаторы, впивающиеся в её тело, бессильно упали на дно автоклава.

— Хватайся, — хмуро сказал Танат, протягивая руку. Кора, рванувшись, вцепилась ему в рукав, и мир опрокинулся у неё перед глазами.

И только Деметра продолжала кричать.

Эпилог

Кора открыла глаза и, убедившись, что мир вокруг не спешит подёргиваться туманом или сворачиваться в спираль, рискнула сделать глубокий вдох.

В воздухе пахло озоном; голова всё-таки немного кружилась, но с помощью Таната девушке удалось опереться спиной на останки автоклава и сесть.

Оранжерея носила следы непонятного побоища — стены отсека обуглились, растения превратились в пепел, мебель и все медицинские принадлежности были разбросаны и частично оплавлены, от автоклава осталась нижняя половина, а верхняя её часть, та, которая из стекла и металла, была натуральным образом скомкана, оплавлена и пришпилена к стене двузубцем из чёрного металла (Кора невольно порадовалась наличию пластмассовых фиксаторов, надёжно приковывавших её ко дну автоклава — двузубец пролетел у неё прямо над головой).

Центром великолепной композиции была красная, трясущаяся Деметра — она нецензурно орала что-то про «В моих оранжереях?! Да как он посмел?». Перед ней застыл Аид Кронович — и чёрный плащ из теней на нём медленно таял, открывая простой серый мундир.

Поодаль откровенно веселился довольный Гермес, объясняющий ситуацию напряжённому Аресу, вооружённому трезубцем Посейдону и капитану Зевсу с колчаном стрел в руках.

И вся эта весёлая компания радостно обернулась посмотреть на Кору. В глазах штурмана тенью взметнулась тревога; и даже мама сделала паузу между воплями, чтобы спросить, как она себя чувствует.

— Всё хорошо, — прохрипела Кора, цепляясь то за Таната, то за автоклав, и вытерла руками мокрое лицо.

— Дитя, давай я посмотрю, хорошо или нет, — откуда-то появился Асклепий с чемоданчиком в руке. — Вот, выпей, — он сунул ей в руки стаканчик с остро пахнущей жидкостью, — И постарайся не говорить, пока я тебя осматриваю. Пока, конечно, ничего критичного…

— А что… — Кора поймала недовольный взгляд медика, послушно замолчала и вопросительно подёргала за крыло Таната.

— Я спокойно сидел у себя в морге и вскрывал заражённых, когда мне позвонил Гермес и сообщил, что ты собираешься покончить с собой, добровольно отправившись в лапы Деметры, — принялся объяснять киборг, и все окружающие вдруг замолчали, прислушиваясь, — которая сделает из тебя питательный раствор для орхидей в своём автоклаве. Сначала я решил, что он меня разыгрывает, но потом он прочитал мне твою извинительную записку, и я понял, что всё серьёзно. Я помчался наверх, а Гермес тем временем побежал снимать Аида с вахты. Мы прибежали сюда, и Аид с порога швырнул двузубец. Сразу же, как увидел, как тебя… переваривают.

— Три сектора! — всплеснула руками Деметра. — Три сектора цветущих растений!.. Да как ты мог?!

Штурман оставил эти вопли без ответа. Он был спокоен и собран, как перед боем — и Кора боялась отвести от него взгляд.

— То есть дочку тебе не жалко? — скрипнул зубами Арес.

— Она всего лишь клон! Ты погубил три сектора растений из-за клона!!

— Кора не клон, — твёрдо сказал Аид Кронович.

Кора стиснула зубы. Ещё вчера она была абсолютно уверена, что является незарегистрированным биологическим клоном — но теперь она не знала, о чём и думать.

В голове всплывали воспоминания о десятках прожитых лет — и десятках смертей. Десятки раз Кора рождалась в пробирках Деметры, жила, не помня себя, но в конце автоклав вновь и вновь перерабатывал её в питательный раствор.

Только она ужасно хотела жить — и продолжала жить в корнях деревьев, в стеблях орхидей и в уснувших на зиму травах, медленно угасая, пока мама не создавала для неё новое тело.

Весной.

— Наверно, я всё-таки лучше знаю, Аид! — завопила Деметра, и Кора вздрогнула, чуть не выронив стаканчик с питьём.

— Нет, Деметра, она не клон, — встрял Гермес. — Она обладает сознанием.

— Она подчиняется приказам! — взвыла Деметра, делая жесты, изрядно напоминающие процесс вырывания волос. — У неё не больше создания, чем у ИИ!

— Это просто извращённое чувство долга, — ухмыльнулся безопасник.

— В этом вопросе я с ним согласен, — негромко продолжил Танат, когда перепалка Гермеса и Деметры перешла в неконструктивное русло. — Ну, тише, не будем. Той силы, которую Аид высвободил, когда призвал двузубец, хватило, чтобы растения в трёх оранжереях превратились в прах. Только Деметра орёт не из-за растений, — шепнул Танат совсем тихо, — а из-за того, что едва не угробила свою единственную дочь.

— А как… — Кора осеклась под взглядом Асклепия и показала рукой в сторону остальных.

— Зевс и Посейдон почувствовали, когда дядюшка выпустил свою силу, — опять влез Гермес, — а Арес заметил, что он оставил вахту. За последние триста лет такого не случалось ни разу.

— И стоило делать это из-за какого-то клона, — закатила глаза Деметра: она, кажется, уже успокаивалась. — Не думала, что ты настолько неразборчив в связях.

Кора недоумённо моргнула, пытаясь вникнуть в суть изменившихся претензий Деметры: три секунды назад её волновали только растения, а теперь вдруг начали беспокоить связи Аида Кроновича.

Танат перехватил взгляд Коры и снова склонился к её уху:

— Не слушай, это нервное. Сейчас Асклепий закончит с тобой и даст ей успокоительное.

— А может… — зашептала Кора, пытаясь сказать, что она уже почти в порядке (за исключением жуткой головной боли от нахлынувших воспоминаний),