– Ты уверена, что тебе это не приснилось?

– Совершенно, совершенно, совершенно уверена, Генри. Мне это не приснилось, все это было на самом деле.

– Что ж, предположим, это произошло. Не хочу спорить, но предположим, это произошло.

– О чем ты говоришь?

– Я хочу расспросить тебя об аварии. Ты сказала, что тебя сбила машина, в которой находились двое мужчин.

– В машине, которая меня сбила, было двое мужчин, – уверенно произнесла Хилари.

– Ты их видела?

– Нет.

– Тогда откуда ты знаешь, что их было двое?

Хилари высунула кончик языка и быстро убрала обратно.

– Потому что они тащили меня. Один из них держал меня за плечи, а другой – за колени. И потом, один из них говорил, я же тебе рассказывала. Он сказала: «Надо торопиться, чтобы завершить начатое!» Но он сказал это не мне.

– Ты узнала его голос?

С видимым сожалением Хилари покачала головой. Было бы так просто и легко, если бы голос принадлежал Мерсеру и она могла бы это подтвердить. Но, следует признать, она слышала другой голос, и это прозвучало убедительно для Генри, так как, если бы ей все приснилось, наверняка она стала бы уверять, что это был голос Мерсера.

Он нахмурился и спросил:

– Ты слышала голос только одного мужчины?

– Да. Но их было двое, они притащили меня и бросили лицом в грязь на дороге, а потом хотели переехать на машине.

Генри едва сдерживался. Ужасный сон, если это действительно сон. А если нет?.. Он чувствовал себя так, будто в темноте бредет по дороге, которая может в любой момент закончиться обрывом. Первые толчки уже всколыхнули землю под его ногами, и каждый следующий шаг мог обернуться падением в бездну. Если на жизнь Хилари действительно покушались, на то должна быть серьезная причина. Первая попытка провалилась, но мотив остался. Если он достаточно силен, чтобы заставить пойти на убийство, они постараются повторить. Больше всего ему хотелось убедиться, что это был сон.

Он взглянул на пятна, покрывавшие пиджак и юбку Хилари. Она сказала, ее бросили на дорогу лицом вниз. Блузка оказалась вся заляпана грязью вплоть до горловины. Он не хотел в это верить, но не было никакого смысла отрицать очевидное.

– Как ты думаешь, кто эти двое? У тебя есть мысли на этот счет? – спросил он.

– Конечно. Думаю, один из них Мерсер.

– Но не тот, чей голос ты слышала?

– Нет.

– Вряд ли у Мерсера есть машина.

Он говорил так, будто верил, что все это правда.

– Нет, владелец машины другой мужчина. Это была большая машина.

Она вздрогнула, вспомнив, как на нее надвигалась эта махина. Потом дерзко произнесла:

– Это была машина Берти Эвертона. Я в этом уверена.

– Почему ты так говоришь? Что заставляет тебя так думать?

– Ничего. Я просто знаю. Он ведь заходил к тебе в магазин, чтобы сообщить о сумасшествии миссис Мерсер. Это случилось после того, как я встретила ее в поезде.

Генри почувствовал несказанное облегчение. Он почти поверил в россказни Хилари, но, слава Богу, вовремя остановился. Все это выглядело нереально. По крайней мере на этот счет у него было неопровержимое доказательство.

– Послушай, Хилари, тебе следует забыть об этом, иначе у тебя могут быть неприятности. Ты ошибаешься. Это не мог быть Берти Эвертон, так как он находился в Лондоне.

– Ты его видел?

– Нет, но с ним встречалась Мэрион.

– Что?

– Мэрион встречалась с ним. Ты ведь просила позвонить и предупредить ее, что я привезу тебя домой. Они незадолго до моего звонка расстались. Мэрион была в ярости. Он позвонил ей на работу. Ей едва удалось отговорить его заехать за ней вечером, а когда она вернулась домой, он ждал ее у входа. Ты можешь не питать симпатию к Берти Эвертону, но он не покушался на твою жизнь. У него превосходное алиби.

Хилари резко подняла голову.

– Думаю, у Берти Эвертона слишком много алиби, – сказала она.

Когда они вернулись домой, Мэрион еще продолжала пребывать в состоянии холодной ярости. С кратковременной вспышкой гнева справиться гораздо легче. Если те, кого ты любишь, смотрят на тебя как на совершенно незнакомого человека и не хотят больше видеть, совсем нет желания возвращаться домой.

Хилари опустилась на пол напротив камина. Прислонилась к стоявшему поблизости стулу, положила на него руки и опустила на них голову. Генри оставался в дверях, понимая, что его вряд ли пригласят войти и задержаться.

Мэрион отошла к окну. Когда она повернулась, Генри вошел и захлопнул за собой дверь. Приподняв брови, она заметила:

– Думаю, Хилари нужно выспаться.

Хилари ничего не сказала. Генри произнес:

– Мне кажется, сначала ты должна ее выслушать. Это касается и тебя. И главное, очень важно.

– Не сегодня. У меня уже был гость, и я устала от показных любезностей.

– Я так и понял.

– Тогда уходи, Генри.

– Не сейчас.

Не поднимая головы, Хилари попросила:

– Пожалуйста, Мэрион.

Мэрион Грей не обратила на нее никакого внимания.

– Я на самом деле хочу, чтобы ты ушел, – настаивала она.

Генри прислонился к двери. Шляпу он держал в руках.

– Одну минуту, Мэрион. Лучше послушай, тебе нужно об этом знать. Хилари едва удалось спастись.

Она перебила его, повторив:

– Спастись. От чего же?

– Меня пытались убить. – Тихий голос Хилари звучал мрачно.

Мэрион резко повернула голову.

– О чем ты говоришь?

– Об убийстве. Им почти удалось. Генри может тебе рассказать, я слишком устала.

Мэрион перевела взгляд с Хилари на Генри и обратно. Она заметила, что Генри нахмурился. От нее не ускользнуло, как он смотрел на растрепанные кудри Хилари. Что-то в ней смягчилось. Она села в кресло и произнесла:

– Хорошо, Генри, рассказывай.

И Генри рассказал. Странно, но, повторяя историю Хилари, он почти уверовал в нее. Он по-прежнему сомневался, но, повествуя о случившемся, вдруг осознал, что пытается убедить Мэрион поверить в эту историю, а когда закончил, так и не понял, справился ли с задачей. Хилари положила голову на руки. Глаза были закрыты. Мэрион глубоко задумалась.

«Сердце знает только свои горести, ему неведомы страдания других людей». Она больше не сердилась, но по-прежнему была холодна. Ее душа как будто остыла. После того как он закончил, она продолжала сидеть молча. Пауза затянулась, и Генри нарушил тишину, задав прямой вопрос: