— Все очень просто, зайчонок. Ты должна уложить в постель Его Высокопреосвященство Коула Тернера. Заставить его нарушить свой идиотский обет, — глубоко затянувшись сигаретой, проговорил Трой, а я не поверила своим ушам. — Снять с безымянного пальца кардинальский перстень.

— Нет, это абсолютно исключено! Я не…

— Ш-ш-ш, — опустив взгляд на меня, Трой приложил палец к моим губам и я замолчала, ужаснувшись его взгляду. — Маленькая заинька попала в капкан. Жалко бедную крошку, ну просто до слез! Но мне действительно нужно, чтобы ты это сделала. А если мне что-то нужно, то… Ну ты поняла, да? Без вариантов. Нет, вариант, что ты откажешься, конечно, есть, но тогда придется отдать тебя на растерзание этим долбанутым нравственникам. Будут публично судить за проституцию, что-нибудь отрежут. Ты ж их знаешь — их хлебом не корми, дай что-нибудь отрезать… Мне правда не хочется, чтобы тебя покалечили, золотко. Ты мне веришь?

Он был сумасшедшим. Кастор Трой был сумасшедшим — теперь я точно это знала.

Уложить в постель Коула Тернера. Я даже произнести вслух это не смогла, настолько диким и ужасающим это казалось.

Плясать под дудку Троя…

Я — его вечная кукла, послушная марионетка в его руках. Хозяин дергает за ниточки, а игрушка выполняет разные па. Но то, что он задумал на этот раз, сродни тому, чтобы бросить куклу в топку…

— Я расскажу, что вы… ты посещаешь бордели, и тогда нравственники будут судить тебя самого… — тихо проговорила я. — Ты сам — полный беззаконник, но и на тебя можно найти управу!

— Вот честно, зай, я даже пробовать тебе не советую.

Я думала, Кастор разозлится, но вместо этого лишь только его позабавила.

— Это нереально, — усмехнувшись, я покачала головой, вспомнив запах озона и хвои, бархатную черную обивку под пальцами и два Северно-ледовитых океана. — Его Высокопреосвященство не нарушит обет.

— Нарушит. Ради тебя, — Кастор Трой склонился прямо к моему лицу.

— Зачем тебе это? — прошептала я.

— Зайчатам, которые слишком много хотят знать, отрывают ушки, — склонив голову набок, Кастор Трой прошептал прямо в мои губы. — Его Высокопреосвященосво, наш праведный железобетонный кардинал уже хочет тебя трахнуть, зайчонок, поверь. На самом деле… не хотеть просто невозможно.

И он впился в меня, вдыхая привкус крови, терпкого табака и бесстыдного желания, которое я контролировать не могла.

— Ба, я опаздываю, как не знаю кто! Все со мной в порядке, честное-пречестное слово! — нарочито веселым голосом говорю я, целую ее в прохладную вялую щеку и, накинув свое пальтишко, вихрем сбегаю по ступенькам лестницы.

По покрытым ледком лужам бегу на остановку троллейбуса. Жаль, вот только от самой себя мне не убежать…

В холле полицейского отделения непривычно многолюдно — кажется, что-то происходит. Или должно произойти…

Мне это не нравится — сразу возникают мысли, что это по мою душу — Трой все-таки меня сдал и сейчас…

— Никки! С ума сойти, Никки, дорогая моя! Я так скучала!

Оборачиваюсь, а навстречу мне уже спешит с распростертыми объятиями вернувшаяся из “санатория” (а точнее, с самого дорогого курорта в мире!) загоревшая и необыкновенно похорошевшая Фелиция Виклер.

Обдав запахом дорогих духов, горячо расцеловывает в обе щеки, щебеча что-то, положенное в таких случаях, а я, как всегда, поражаюсь ее вкусу и умению одеваться строго, но при этом необыкновенно сексуально. Нравственникам — не прикопаешься, но глаза отвести сложно.

Вот и сейчас — на ней стильный брючной костюм, которого я раньше не видела, явно грацаяльского производства.

Оно и неудивительно — Грацаялла задает мировые тренды моды, а Фелиция просто обожает шоппинг. После того, как получила наследство, она решила полностью обновить свой гардероб, поэтому каждые выходные до изнурения таскала меня по дорогим бутикам, сваливая в примерочную все, что несли ей услужливые продавцы, и заставляя меня комментировать каждый образ.

А потом мы ехали в такси, я — совершенно разбитая, а Фели — необыкновенно довольная, с целым ворохом бумажных фирменных пакетов.

— Ты только посмотри, что я привезла тебе из Грацая… Беббиджа (где по легенде находился санаторий)! Там сейчас все носят — это последний писк моды! После последнего показа Андрелони и Капуто все просто с ума по таким сходят! Примерь!

И она достала из сумочки красную клетчатую кепи с ужасающей величины помпоном. Я лично видела фото с последнего показа Андрелони и Капуто, и слушала его подробный разбор — ничего, даже отдаленно похожего на этот довольно странный головной убор там не было.

— Тебе подойдет! Примерь, примерь скорее, я не отстану!

Не слушая моих слабых возражений, Фели при всем честном народе нацепила на меня это уродище, и, вытащив из сумочки карманное зеркальце, принялась показывать мне мое отражение и бурно восхищаться.

Как же мне к лицу!

По моему скромному мнению, эта кепи больше подошла бы какому-нибудь грацаяльскому дедушке, в молодости выступающему клоуном на арене цирка, но напор Фелиции был таким сильным, а ее восхищение таким неподдельным, что я замешкалась и засомневалась.

А в следующее мгновение увидела Его Высокопреосвященство Коула Тернера, но не одного, а в сопровождении других высоких нравственных чинов, а так же самой офицера Гурович. Скользнув по мне взглядом, Тернер отвернулся, а я поспешила сдернуть с волос клоунскую кепи.

Фелиция была моей подругой, всегда за меня переживала. Наверное, очень некрасиво думать плохо о друзьях, но немного странно, как она, с ее безупречным вкусом, будучи на шопинге в столице мировой моды, выбрала для меня вот это…

— Ты знаешь, по какому поводу сбор? — чтобы перевести тему, поинтересовалась я у Фелиции, вежливо поблагодарив за подарок и спрятав кепи в свою сумку.

— А ты как думаешь? — выгнула бровь она. — Опять нравственники решили провести показательное выступление, а то вдруг мы все забыли, что может грозить за попрание норм морали! Вроде пресса будет, и телевиденье тоже. Послушай, а это правда, что ты теперь работаешь помощницей Кастора Троя? Я просто ушам своим не верю! Ты должна рассказать мне все!

— Прямо сейчас?

Холл в нашем первом полицейском отделении очень большой, современный, с галереей по второму этажу и мраморным полом, плиты которого выложены в герб полиции. Весь личный состав вкупе с гражданскими сотрудниками выстроился по периметру помещения, и нам с Фели досталось очень нехорошие места в первом ряду.

Происходящее меня настораживает, откровенно не нравится, очевидно, что пугает. Уж лучше бы на галерее второго этаже стояли, подальше от досточтимой верхушки нравственников, среди которых я вижу и Шенка. Присутствие комиссара окончательно и бесповоротно не в добру.