— Я знал это, — вспылил он. — Я, черт возьми, знал это! — Он поднялся и мрачно посмотрел на меня. — Ты спала с ним прошлой ночью? Ты поэтому делаешь это теперь? Я разозлил тебя, и ты решила трахнуться с ним. Господи, Эмбер! Что с тобой случилось?

У меня сжалось горло, слезы подступили к глазам, и я не могла говорить. Я просто смотрела на него, и мне хотелось набраться сил и рассказать обо всем. Объяснить, что он заблуждается. В ушах у меня все еще звучал голос матери. «Он изнасиловал тебя, детка». И мне пришло в голову, что я могу показать Дэниэлу мои синяки как доказательство того, что хотя я и была виновата во флирте с Тайлером, он был виновен в гораздо худшем. Все советы по самозащите, которым меня обучали в колледже, всплыли в моей голове.

Будь осторожна, если ты пьешь алкоголь на вечеринке. Не оставайся наедине с парнем в комнате. Если кто-нибудь будет заставлять тебя делать что-то, чего ты не хочешь, отбивайся всеми силами. Ткни пальцем в глаз. Ударь коленом в пах. Причини ему боль прежде, чем он причинит ее тебе.

Я не сделала ничего подобного, потому что была с человеком, которому доверяла. С человеком, о котором я никогда не думала, что он может навредить мне. И вот к чему это привело. Я сделала больно Дэниэлу, стараясь уберечь его от еще более сокрушительного удара.

— Мне очень жаль, — прошептала я и снова протянула руку, в которой держала кольцо.

— Да, — сказал Дэниэл. — Не сомневаюсь. Надеюсь, ты будешь счастлива с этим засранцем! — Дэниэл выхватил кольцо из моей руки и сунул в карман. — Я не должен был давать тебе его. Ты подлая изменница.

Отвращение, прозвучавшее в его голосе, вонзило мне нож в сердце. Но он был прав. Я изменяла ему последние несколько недель, пусть даже только в мыслях. Я представляла, что почувствую, если поцелую Тайлера, если позволю ему ласкать меня так, как он всегда мечтал. Я думала о том, каково это будет — заняться с ним сексом. Я представляла, как наши тела соприкоснутся и как нежен будет Тайлер, касаясь кончиками пальцев моей кожи. И я размышляла, что, может быть, именно он был тем мужчиной, с которым мне следовало разделить свою жизнь. Именно он, который хорошо знал и любил меня, несмотря на все, через что нам пришлось пройти. Но теперь, после прошлой ночи, я уже не могла быть ни с одним из них и ни с кем-либо другим. Я уже больше ни с кем не смогу почувствовать себя в безопасности.

— Сделай мне одолжение, — сказал Дэниэл, — притворись, что мы с тобой не знакомы.

Я кивнула, понимая, что мне нечего ответить, чтобы исправить то, что я сейчас сделала. Он резко повернулся и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Я молча сидела, уставившись на стену, чувствуя тяжесть кольца, словно оно все еще было на моем пальце. Я чувствовала желание разрыдаться, но глаза оставались сухими. Казалось, что я исчерпала весь запас слез, словно существовал предел того, сколько слез может пролить человек за один день.

Родители заглянули в мою комнату и осторожно перешагнули через порог.

— Что случилось? — спросила мама. — Дэниэл промчался мимо нас, не сказав ни слова.

— Ты рассказала ему? Он пошел расквитаться с Тайлером? — спросил отец. По его виду можно было подумать, что, если это так, он сразу же отправится вслед за моим женихом. Бывшим женихом, напомнила я себе. Я покачала головой.

— Я ничего не сказала. Я разорвала нашу помолвку. И вернула кольцо.

— Родная моя, нет! — сказала мама, подходя ближе и садясь на мою кровать. Она положила руку мне на ногу, но я отдернула ее. Мама вздохнула. — Ты даже не дала ему шанса? Я думаю, он бы все понял. Он поддержал бы тебя.

— Ничего смертельного не случилось.

Как ни странно, это было правдой. Разрыв с Дэниэлом оставил меня равнодушной. Я чувствовала лишь то, что все мое тело превратилось в огромную болезненную рану. И я не испытывала никаких эмоций, словно находилась в летаргическом состоянии, которое не отпускало меня, несмотря на то, что я проспала очень долго.

— Солнышко… — начала мама, но я подняла руку, чтобы остановить ее.

— Пожалуйста, — сказала я. — Никаких обсуждений. Это последнее, что мне сейчас нужно.

— А что тебе нужно? — ласково спросил отец.

— Ей нужно что-нибудь съесть, — ответила за меня мама, глядя на тарелку с фруктовым салатом, стоявшую на моем прикроватном столике. Я даже не притронулась к нему, и фрукты уже слегка подвяли.

— Не сейчас, мам, — сказала я. — Пожалуйста.

Я легла поудобнее и накрылась одеялом, не отвечая на вопрос отца. Я и сама не знала, что мне было сейчас нужно. Я хотела, чтобы меня оставили одну. Необходимо было еще поспать. Но больше всего мне хотелось повернуть время вспять, до того момента, когда я приняла неправильные решения, и притвориться, что мне не хотелось сейчас умереть.

Расставшись с Мейсоном, я пошел домой и долго простоял под душем, надеясь, что горячая вода расслабит мое напряженное тело. Но единственным, о чем я мог думать, было выражение глаз Эмбер, когда я вошел в ее спальню. А в ушах все еще звучал ее крик, когда она выгоняла меня из комнаты.

«Я не насильник, — говорил я себе снова и снова, пока вытирался и одевался после душа. — Это всего лишь недоразумение». Голова раскалывалась, и я достал ибупрофен из шкафчика над плитой в кухне. Я налил огромную чашку воды и выпил ее всю, зная, что только большое количество жидкости поможет справиться с похмельем. Рухнув на диван, я взял телефон с кофейного столика, куда положил его, когда вернулся домой. Я подозревал, что, если позвоню Эмбер, она не ответит, но если я напишу сообщение, то, возможно, прочитает его.

«Эмбер, пожалуйста, поговори со мной, — написал я. — Что бы ни случилось прошлой ночью, это почему-то заставило тебя впасть в истерику при виде меня. Но я люблю тебя. Я никогда не причиню тебе боль. Ты должна понимать это. Мы сможем во всем разобраться».

Я отправил сообщение, размышляя над тем, не рассказала ли она родителям, почему так кричала. Поверят ли они, если она скажет, что это было изнасилованием? Заставят ли ее обратиться в полицию?

При мысли о том, что меня могут арестовать и посадить в тюрьму, я встал и принялся расхаживать по своей маленькой гостиной. От напряжения тело превратилось в огромный пульсирующий мотор, и я не мог усидеть на месте.

— Черт, — пробормотал я, а потом направился в спальню, где достал из шкафа носки и поднял с пола кроссовки. Надев их, я схватил со столика ключи и выскочил из дома, хотя пробежка была не тем занятием, на которое у меня хватило бы сил. Но единственное, чего мне хотелось в настоящий момент, — это унять страх, который сжимал сердце.

Пока я бегал, я прокручивал в голове события последних нескольких дней. Паническую атаку в ту ночь, когда перевернулся танкер, ссору с отцом и то, как Эмбер смотрела на меня во время танца. Это был такой же взгляд, которым смотрела на меня Уитни, когда приходила ко мне и позволяла уложить себя на кровать. Этот взгляд говорил, что мы оба хотим одного и того же.