– Что там прислали из Москвы по электронной почте? – голос у него был мрачный, недовольный. – Есть что-нибудь от этих мудаков? От «Единой России».

– От них пришли документы. – В голубых глазах застряло веселье.

– Пусть размножат к совещанию с наблюдателями в субботу.

Теперь его волновало одно – предстоящие телевизионные дебаты. Надо было готовить к ним подопечного. Григорий размышлял над тем, как это делать. Ход мысли был прерван появлением Андрея, тащившего озабоченное выражение на своем худощавом лице.

– Информация подтвердилась, – выпустил наружу нетерпеливые слова Андрей. – Кириченко собирал вчера директоров и требовал, чтобы они строили всех под Квасова. Грозил карами. Губернатор на встрече отсутствовал. Он будто бы в стороне. Только я не поверю, что он не знал, что его заместитель собирал такую уйму начальников.

Андрей был местным предпринимателем, занимался поставками лекарств. Толковый, энергичный парень. Всех знал, со всеми поддерживал приятельские отношения. Григорий давно уговаривал его поработать в штабе. Андрей все раздумывал, а недавно дал согласие. Просил только, чтобы не слишком афишировали его участие.

– Успокойся. – Григорий демонстрировал невозмутимость.

– Что значит, успокойся? Ты разве не знаешь, насколько привыкли слушаться начальников сельские жители?

– Знаю. Давай думать, что мы противопоставим этому.

– Сообщи в Кремль, пусть на губернатора надавят.

– Он будет всё отрицать. – Не мог же Григорий поведать Андрею о том, что в Кремле победу в их округе пообещали коммунистам. И что команда, поддерживающая Мельниченко, действует вопреки Кремлю. Это могло деморализовать всю команду. – Он будет отрицать. У тебя есть видеозапись или свидетельские показания?

– Нет.

– Видишь… Ладно, в Кремль я сообщу. Кроме того, статью надо подготовить. Про то, что происходит за спиной губернатора. Засунем в какую-нибудь газету. Лучше центральную. Надо заставить его публично проявить свою позицию.

– Что же это за власть, если не может навести порядок. Запретили бы коммунистов, никаких бы проблем не было.

– Проблемы всегда будут, – назидательно изрек Григорий. – С коммунистами или без. В этом мире не бывает так, чтобы обходилось без проблем. Хватит лирики. Работаем.

Вслед за тем был призван Максим. В последнее время Григорий не так уж и часто видел приятеля. И не выпивал с ним.

– Ты подготовил вопросы и ответы для тренировки перед теледебатами?

– Подготовил.

– Тащи, будем смотреть.

Максим вернулся мигом. Получив от него стопку листов, Григорий начал было читать, потом поднял глаза на приятеля.

– Ты здесь не слишком заскучал? В Москву не тянет?

– Нет.

– Вот так? Нашел кого-то?

– Не без этого.

– Молодец. А как же статьи для всяких изданий?

– Никаких проблем. Пишу и отсылаю электронной почтой.

Одобрительно кивнув, Григорий продолжил чтение. Это была бурная деятельность – он приглядывался к вопросу, потом к ответу, пробовал на слух, бурно ругал и так же бурно хвалил. Замечания, придумки лезли из него.

– Завершай, – напутствовал он Максима. – Вечером отдаем подопечному.

Замаскированный многими делами, день пролетел стремительно. В назначенное время подопечный появился в своем любимом кабинете, о чем было сообщено Григорию. Прихватив бумаги, он отправился на третий этаж.

Усталые глаза Мельниченко весьма подходили к вялому рукопожатию. Кресло подставило Григорию кожаную поверхность. От него ждали слов. И он принялся произносить их:

– Всё нормально. Вы на первом месте. Квасов на втором. Разрыв увеличивается. И чем больше будет популярность у нашего неистового коммуниста, нашего homo commy, тем больше будет разрыв между вами и Квасовым.

– Что за гомокомик? – без малейшего намека на улыбку спросил подопечный. – Педераст?

– Не-ет. – Григорий поморщился: Господи, какой невежда! – Homo на латыни человек, a commy – коммунист на американском сленге. Человек-коммунист. Это я про Кузьмина… Самое главное сейчас – теледебаты. Вы должны выиграть их. Доказать свое превосходство. – Подопечный слушал его без всяких эмоций, повесив скучное выражение на лице. Следовало пробиться к его сознанию. – Дебаты – это серьезно. Вы должны всех обставить. Это может определить результат выборов. Оставляю вам подборку возможных вопросов и ответы на них. – Он протянул подопечному листки. – Пожалуйста, изучите. Следующий понедельник мы полностью отдадим под тренировку.

Вялый кивок был ему ответом. Аудиенция подошла к концу.

Возвращение на второй этаж положило начало позднему совещанию, обсудившему грядущий приезд Зюганова.

– Удалось добыть. – Андрей с гордостью положил перед Григорием лист бумаги. – Это план встреч Зюганова на предприятиях. Пошлем провокаторов?

– Опасно. Могут побить… – Григорий задумчиво смотрел в окно, за которым в свете фонарей ненужно падал снег. – Есть у тебя такие смелые, что не побоятся задать провокационный вопрос в полном зале?

– Людей найдем, но гарантировать, что их не побьют, невозможно. А если записками?

– Он их спрячет. Не станет зачитывать… – Григорий помолчал. – Хорошо, что Зюганов приезжает прежде наших випов. Эффект от его приезда смажется, померкнет. Все равно следует что-то придумать.

– Мы должны противопоставить ему наши действия, – бросал суровые слова майор. – Должны заявить позицию. Нам нельзя отсиживаться в кустах. Пошлем на встречи группу агитаторов. Они выскажут нашу позицию. Продемонстрируют.

– А как узнать про встречи? – озаботился Анатолий Николаевич.

– Это не проблема. План встреч я достану. Но надо решить, что делать.

– Опасно посылать людей на такие встречи. Могут побить.

– Группу из десяти человек не побьют. Ребята у нас знаете какие? Боевые, слаженные. Кому хочешь отпор дадут.

Анатолий Николаевич помолчал. Не хотелось ему скандалов. Но и перечить майору не хотелось. Майор находился рядом, а скандалы маячили где-то в будущем.

– Ладно, я согласен.

– Вот и правильно. Сделаем. Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – демонстративно бойко ответил Анатолий Николаевич.

– Это хорошо. Вы, можно сказать, смысл нашей работы. Вам плохо чувствовать себя никак нельзя.

Анатолий Николаевич покосился на очаровательную Настю. Она была занята работой – заполняла огромную таблицу. Майор вел строгий учет всего, что делалось штабом. Нечто приятное, легкое шевельнулось в Анатолии Николаевиче от созерцания милого личика. Он отвел глаза – еще заметят. Нельзя показывать свои слабости. Но ощущение, что заиметь такую жену было бы чудесно, осталось.