– В доме повсюду камеры, – усмехнулсяЛавсанов, – чтобы я мог контролировать прислугу, поняла? Ни в чем плохомтебя не подозревал, но порядок есть порядок, я никогда бы ничего не рассказал,но ты меня слезами замучила. И потом, твою репутацию камера спасла.Представляешь, что бы я подумал, не имея этой записи? Заподозрить секьюрити,стоящего у ворот, никому и в голову не придет. Сразу бы на тех, кто в домеработает, подумал. Окна подсоединены на пульт, а сигнала о взломе не поступало,следовательно, – вор свой. Знаешь, почему не звенело у охраны?

– Не-ет… – совершенно ошарашенно протянула Наташа.

– Так Петр сам сигнализацию отключил и помчался в мойдом, – пояснил Лавсанов. – Помнишь, мы ведь его вызывали, когда тыстекло случайно разбила? Новый датчик парень ставил и углядел, где деньги, япри нем достал их, приятелю в долг давал. А потом он придумал хитрый план, тебявиноватой хотел сделать. Конечно, это моя беспечность, но охранника я неопасался.

Наташа перекрестилась, и жизнь в доме снова вошла в своюколею, а потом у Сергея появилась новая любовница – Настя Звягинцева.

Очередная пассия хозяина абсолютно не понравилась Наташе.Во-первых, она никак не могла понять, сколько же лет девице. Та утверждала, чтоей двадцать пять, и Сергей верил пронырливой киске, но у Наташи роились подозрения.Порой Настя вела себя совсем как хорошо пожившая, прожженная баба. Правда,фигура у нее была идеальная, лицо практически без морщин, но глаза говорили озрелом возрасте. Еще Настя казалась ей неискренней, приторно-вежливой ипоказушно влюбленной в Лавсанова.

«Ничего, – думала Наташа, прислуживая противнойдевке, – скоро от тебя тут и запаха не останется. Чай, не первая такая,навидалась я всяких».

Но неожиданно Сергей привязался к Насте, прошел месяц,второй, третий. Звягинцева стала чувствовать себя в шикарном доме полноправнойхозяйкой, а потом она решила стать певицей, и появился Свин.

Сергей уезжал из дома рано, возвращался за полночь. Бизнестребовал присутствия хозяина постоянно, и у Лавсанова совсем не оставалосьсвободного времени. Для своей любовницы он оборудовал на месте бильярднойстудию, и туда стали приезжать музыканты.

Наташа только вздыхала, глядя, как плохо воспитанные парнитопчут грязными кроссовками элитный наборный паркет и плюхаются в истертыхджинсах на дорогую мягкую мебель, сделанную по специальному проекту. А еще онипили хозяйский коньяк, курили сигары Сергея и вообще вели себя развязно.

Один раз Наташа не выдержала и сказала Свину:

– Вы бы хоть ноги обтрясли чуток, вон какие ошметкигрязи с подошв валятся!

– Молчи, чмо, – рявкнул продюсер, багровея, –будет мне тут всякая шваль замечания делать!

– Возьми тряпку и вымой, дрянь, – заорала Настя,услышавшая замечание, – живо, ишь, распустила язык! Завтра же велю Сережевон гнать нахалку! Тебе деньги за уборку платят, а не за замечания хозяевам.

Внезапно Наташа обозлилась.

– Хозяин тут – господин Лавсанов, – высоко поднявголову, ответила она, – это он мне дает зарплату, причем очень хорошую, яслужу тут не первый год. А вы кто? У Сергея Григорьевича бабы потоком черезспальню текут. С какой стати мне вас слушаться, сегодня вы есть, а завтра нет!

Свин на секунду замер с открытым ртом, а потом со всегоразмаха отвесил Наташе пощечину. Настя, завизжав, тоже накинулась на обидчицу,но домработница увернулась, убежала и заперлась в своей комнате.

Наружу она вышла лишь на следующее утро, когда утих скандал,устроенный Настей любовнику. Сергей позвал к себе Наташу и заявил:

– Ты теперь убираешь мой кабинет, спальню, библиотеку иследишь за гардеробом. Остальное будет делать другая прислуга.

Наташа молча кивнула, а к вечеру в доме появилась тихая,незаметная Таня Рыкова. Первый месяц Наташа не разговаривала с Таней, а та,опустив глаза, тенью шмыгала по первому этажу и студии, прислуживая Насте иубирая за музыкантами. При виде Наташи вторая горничная бледнела и, прошептав:«Простите», вжималась в стену, стараясь стать практически незаметной.

Было понятно, что новенькая до одури боится Наташу. И ещеона раболепно сгибалась перед Настей, смотрела на Звягинцеву с таким обожанием,что Наташе стало жаль дурочку. Впрочем, с неменьшим восторгом Таня бросаласьвыполнять и указания Лавсанова. Слова «хозяин сказал» она произносила сблагоговением. Вскоре Наташа изменила свое отношение к Тане, поняла, что таничего в жизни слаще морковки не ела. А потом Звягинцева начала петь вконцертах, Таня и Наташа стали коротать вечера вдвоем, и Рыкова внезапнорассказала о себе.

Вот тут Наташе стало ее по-настоящему жаль. Бедная,затюканная отцом – дебоширом и пьяницей девушка. Наташа сама провела детствооколо обнимающейся с бутылкой мамы и знала, что за счастье жить рядом салкоголиком.

– Это ужасно, – внезапно вырвалось у меня, –постоянно находишься в страхе, ждешь, когда ключ в замке повернется, изадаешься вопросом, какой он явится. Совсем плохой или еще ничего. Этоизматывает хуже скандалов!

– Сама небось с пьяницей живешь, – покачалаголовой Наташа, – гони его в шею! Имей в виду, все они захребетники.

Я прижала к груди внезапно онемевшие руки. Похоже, в моейжизни был опыт тесного общения с алкоголиками. Господи, кажется, постепенноначинаю узнавать о себе все больше и больше. Я увлекалась детективами, похоже,обожала Арину Виолову, училась музыке, любила животных, а теперь еще у меня ивыпивоха в анамнезе. Надо спросить у Ирины, кто у нас в роду якшался сбутылкой: папа или мама?

В общем, жизнь в коттедже постепенно наладилась. Таняперестала бояться Наташу, а та больше не злилась на Настю, пришлось примиритьсяи с тем, что малоприятная Звягинцева теперь полноправная хозяйка дома. Толькоприезды Свина нарушали статус-кво. В присутствии продюсера Настя делаласьнеуправляемой и хамила Наташе по полной программе. Сам же Свин прислугу иначечем «эй, ты» и «чмо» не величал. Ему доставляло радость видеть, какдомработница сначала свирепеет, а потом начинает плакать.

Сообразив, что Семен специально обижает ее, Наташа сталадержать себя в руках и на все придирки Свина спокойно отвечала: «Слушаю! Какизволите! Что пожелаете?»

Теперь уже Свин начинал злиться, натолкнувшись на каменнуюстену равнодушия, сквозь которую не проникали брошенные им бранные слова.Поняв, что сумела переиграть продюсера, Наташа удвоила осторожность и ни разуне дрогнула, не крикнула, не дала повода пожаловаться на нее Лавсанову. Дажекогда продюсер столкнул локтем со стола стакан с чаем и горячая жидкостьвылилась на ногу Наташе, она не зарыдала. Настя поняла, что Свин переборщил, ибросилась к прислуге, восклицая: