Тверитинов появился внезапно и абсолютно беззвучно — словнодух, вызванный спиритом. Покосился на Сабину, которая напялила на себя наушникии делала вид, что активно работает с бумагами.

— Ну, здравствуй, — сказал босс, обращаясь кЧагину. — Выглядишь именно так, как заслуживаешь.

Чагин раскрыл рот и лязгнул зубами.

— Скажи спасибо, что меня вчера здесь не было, —процедил Тверитинов.

— Спасибо. Премии лишите?

— Подумаю. Все, закрыли вопрос. А на будущее… Лапыдержим при себе, ясно?

Чагин коротко кивнул, отодвинувшись подальше от Сабининогостола.

В ту же секунду в приемную вошел Ватченко в своей шикарнойкрасной куртке, при взгляде на которую немедленно хотелось оживить собственныйунылый гардероб.

— Все, ухожу! — заявил он, подняв рукивверх. — Всем мешаю, всю работу останавливаю!

У него были веселые собачьи глаза и широкий африканский носс родинкой на правой ноздре. Сабина улыбнулась ему, как будто он был и еедругом тоже. Жизнь доказывала, что оптимизм гораздо более заразителен, чемтоска и уныние.

Ватченко ушел, а Тверитинов увел Чагина в кабинет. На этотраз он плотно прикрыл дверь, перед этим холодно посмотрев на Сабину. Неужелидогадался, что она подслушивала?

Часы, висевшие прямо над дверью, медленно тащили стрелки покругу, словно давно состарились и у них уже не было сил погонять время. На часыСабина смотрела не просто так. Дело в том, что сегодня был четверг.

«ЭТО происходит каждый четверг в одно и то же время — с пятидо половины шестого. ОН целый день отсутствует, а потом приезжает с„дипломатом“ и сразу же уносит его в кафельную комнату. Запирается там и долгоне выходит».

Конечно, с тех пор, как Аня Варламова покинула фирму,порядки могли поменяться. Однако надежда у Сабины все же оставалась. Надеждавсе выяснить. Удивительно! Желание знать правду заставляет человека совершатьтакие безрассудства, на которые он не пойдет ни ради любви, ни ради денег.

Сабина несколько раз под разными предлогами спускалась напервый этаж — чтобы все могли ее видеть. Нужно дать понять служащим, что у неемного дел и она свободно перемещается по зданию, что в этом нет ничегонеобычного. Во время обеда она выскочила в соседнее кафе, где молодой поварсогласился порезать для нее помидор и обжарить морковь. Она оставила достойныечаевые, купила на лотке апельсин и, перекидывая его из одной руки в другую,возвратилась в «Бумажную птицу». Кивнув Ире, обогнула стойку и направилась кдвери в производственный отдел. Ей необходимо было передать Безъязыковураспоряжение насчет последнего заказа, но того не оказалось на месте. Хорошийповод поискать его в подвале, у Чагина. А то, что телефонная линия постояннозанята, так это ей только на руку.

Менеджер действительно обретался внизу. Сабина услышала егоголос в ту же секунду, как только очутилась на лестнице. Хотела поставитьправую ногу на первую ступеньку, ведущую вниз, да так и замерла на месте.Потому что услышала, как тот говорит, посмеиваясь:

— Главное, чтобы Барсик нас не засек.

— Не засечет. Если ты не будешь болтать лишнего.

Кажется, второй голос принадлежит Чагину. Да, точно. Сабиназасунула апельсин в сумочку и затаила дыхание. Сегодня ее счастливый день:удается подслушать много интересного. Впрочем, в приемной она чувствовала себяв безопасности, не то что тут. Здесь была чужая территория — тропа в джунглях,где тебя каждую секунду могут смести с пути или проглотить, как муху.

— Ты должен быть на месте завтра в шесть утра, —продолжал бригадир. — Повтори адрес.

— Вяземский переулок, дом четырнадцать дробь два.

— Не «Гранд отель», но тоже кое-что.

— Да уж, — подхихикнул Безъязыков. — Нам быпарочку таких вот «Гранд отелей», и можно было бы сматываться из страны. Купитьшале в Швейцарских Альпах…

— Шале… — передразнил Чагин. — Ты из своей конурыв Спиридоньевке сначала выберись.

— Завтра посмотрим, — задиристо возразилтот. — Может, и выберусь.

Сабина спиной нажала на дверь, очень медленно открыла ее ипопятилась. Насколько она помнила, оттуда, где стояли столы, верхушка лестницыне просматривалась. Значит, ее никто не видел.

Она метнулась к себе, на ходу записывая в блокнотинформацию, чтобы ни в коем случае ничего не забыть: Вяземский переулок, домчетырнадцать, дробь два. Шесть часов утра. Завтра.

Когда она ворвалась в приемную, то едва не налетела наТверитинова, который торчал возле двери. Лицо и шея у него были красными.Галстук с распущенным узлом съехал набок, руки засунуты в карманы брюк. Рядом сним стояла Жанна Пальваль. Великолепная. Роскошная. Царственная.

Сабина остановилась как вкопанная и облизала пересохшиегубы. Потом выдавила из себя нечто, напоминающее приветствие. Ее смутила нестолько известная личность, сколько Тверитинов, который был так не похож насебя.

Жанна поздоровалась с вошедшей, улыбаясь одними глазами. Этобыла не Одри Хэпберн — Одри никогда не смотрела на мужчин таким победительнымвзглядом. Скорее Ава Гарднер. Сильная. Чувственная. Рожденная побеждать ивластвовать.

Одета она была во что-то черно-белое и держала в руках узкуюдлинную сумочку. Темные волосы с вишневым отливом крупными локонами обрамлялилицо. Глаза сияли. Судя по всему, их встреча подходила к концу. Рукой в светлойперчатке Жанна дотронулась до щеки Тверитинова и негромко сказала:

— Тогда до вечера.

Он вышел проводить ее и вернулся через минуту. Остановилсяперед столом, за который уже успела усесться Сабина, и прокашлялся.

— Вот что, — сказал он, разглядывая стаканчик сручками. — Вы говорили, что хотите съездить домой и взять свою пижаму,верно? Или что там вам еще необходимо?

Сабина молча кивнула. В горле стоял комок. Это неважно, чтовчера он устроил скандал просто потому, что Максим Колодник позвонил ей по егодомашнему номеру. Она — всего лишь девушка с галерки. Помощница, которую наняличерез фирму по подбору персонала.

— Так вы можете поехать сегодня вечером. Вам, наверное,не хочется постоянно ночевать у меня?

Это была такая грубая попытка выставить ее из квартиры, чтоСабина даже растерялась. Если он собирается устраивать у себя дома свидания,тогда зачем выдал ей ключи и выделил комнату?

— Разумеется, — ответила она сдержанно. — Яотправлюсь домой.

«Больше никогда, — пообещала она про себя, — я неостанусь ночевать в твоей квартире. Даже если мне придется спать полчаса всутки».

— Я уезжаю, — сообщил Тверитинов, по-прежнему неглядя на Сабину. — У меня сегодня еще две встречи с финнами. Кстати, ввоскресенье утром нужно куда-то их пристроить, этих финнов. Подумайте,пожалуйста, о культурном мероприятии. Возможно, стоит сводить их в кино?Закажите столик в приличном кафе в центре, чтобы мы могли там позавтракать.