площадки. Отсюда открывался чудесный вид на горную долину, покрытую бесконечным зеленым хвойным лесом, купавшимся в солнечных лучах.

— Нам придется самим избавиться от него.

— Нет, — испуганно замотала головой Ишенти, — ты помнишь, что писал шаман в посланиях? А сколько наших людей, всего лишь случайно поранившихся об него, нам пришлось сжечь? Это само воплощение Аунти[49]. Что ты сделаешь? Выбросишь его в реку — отравишь рыбу, а отравишь рыбу — отравишь человека. Спрячешь — волк найдет, или дети наших детей откопают. Зло найдет способ вернуться. Ты готов взять на себя такую ношу, отец?

— Ты права, Ишенти, — Кашенти вздохнул, хмуро глядя на зеленые верхушки сосен.

— Чувствуешь? — вдруг настороженно спросила девушка, переменившись в лице.

— Да, ветер поменялся. Сюда кто-то идет. Неси мой лук.

Девушка забежала в урлук и вернулась с небольшим охотничьим луком и колчаном.

— Кто идет? — грозно выкрикнул Кашенти, натянув тетиву и направив острый нос стрелы вниз — на освобожденную от деревьев небольшую площадку сразу под уступом, на котором стоял.

— Не стреляй, вождь, — послышался из-за деревьев знакомый голос. Это был Авенти, воин их племени, посланный за шаманом.

— Кто это с тобой?

— Шаман.

— Я не узнаю его. Что случилось с предыдущим?

— Отправился к своему богу, — вставил на исинте[50] незнакомец.

— Подойдите ближе! — скомандовал вождь.

Из-за деревьев вышли два человека, являвшие собой полную противоположность друг другу. Авенти — низкого роста, коренастый, с узким разрезом черных глаз, весь обросший, с густой бородой цвета горького шоколада. Он был одет в серые выцветшие на солнце лохмотья, а мощные плечи скрывала самодельная накидка из шкуры оленя. Его спутник оказался чисто выбрит, только на голове заплетена светло-русая коса до плеч, издалека сливавшаяся с его молочной кожей. На новом шамане был надет ярко-красный халат и круглая шапочка, едва прикрывавшая макушку.

Ишенти принесла веревочную лестницу. Закрепив один конец за специальные колышки, она скинула другой вниз. Авенти, уже привыкший, ловко вскарабкался по лестнице, а вот гостю понадобилось несколько попыток, чтобы приспособиться и залезть наверх.

— Как я рад вновь видеть тебя, — вождь обнял Авенти.

— И я рад вернуться домой.

Кашенти повернулся к незнакомцу:

— А тебя как звать? Где ты научился так искусно говорить на исинте?

— Я — Асхарамагунтери, вождь. Можно коротко Асха. На исинте говорит ветер, а я всего лишь умею слушать, — вежливо произнес тот и поклонился.

— Проходи. Будешь нашим гостем, — соблюдая традиции, вождь обнял Асху и пригласил внутрь урлука.

Шаман уже бывал в рукотворных жилых пещерах, но эта оказалась просторнее и уютнее других. Даже Асха с его почти двумя метрами роста мог, не сгибаясь, стоять в урлуке Кашенти, и еще место оставалось. Внутри вдоль стен размещались четыре сколоченные из досок кровати, массивные сундуки и небольшие столики. Для удобства и возможности разделить пространство пещеры на небольшие комнатки между кроватями стояли деревянные ширмы, сейчас сдвинутые к стенам. В центре урлука из камней был выложен очаг. Вход плотно закрывали шкуры сразу двух медведей.

— Даже царь позавидовал бы вашему урлуку, — сделал шаман комплимент хозяину.

— Благодарю. — сдержанно улыбнулся вождь. — Вы верно голодны с дороги? Дочь скоро принесет мясо и ленти[51]. Будем кушать.

— Вождь, разрешите мне помочь Ишенти? — вызвался Авенти.

— Она будет рада твоему обществу.

Юноша подскочил и выбежал из урлука. Кашенти проводил его взглядом и, улыбаясь, принялся разводить огонь.

— Где ваша жена? — усевшись на одну из кроватей, поинтересовался Асха.

— Он погубил, — вождь достал из-за пояса небольшой сверток и протянул шаману.

Асха мельком глянул на осколок белесого металла, завернутый в плотную кожу, и спрятал проклятый обломок в поясную сумку.

— Братство позаботиться, чтобы никто больше не пострадал от него, — заверил Асха.

— Как умер старый шаман? — вдруг поинтересовался вождь, когда в очаге вспыхнул огонь.

— Сгорел на корабле. В порту случился пожар.

— Страшную судьбу уготовил для него Аунти, — посетовал вождь.

— Не только для него, — грустно заметил Асха. — Если наше братство потерпит поражение, всех нас ждет большая беда.

— О чем ты говоришь? — нахмурился Кашенти.

— Грядет древнее зло, что дремало в мире духов несколько тысяч лет. — Шаман был скорее печален, чем испуган.

— В нашей ли власти остановить это?

— Один свой шанс мы уже упустили, — пожал плечами Асха. — Асхаратул предупреждал нас, но мы не смогли исполнить его волю.

Кашенти задумчиво посмотрел сквозь языки прирученного пламени в очаге и сказал:

— Моя вера говорит, что будущее изменить невозможно. Если вам предначертано спасти всех нас от древнего зла, значит, вы спасете. И даже Аунти не в силах будет вам помешать. Но если нет…

Их разговор прервали Авенти и Ишенти, принесшие глубокую деревянную сковороду с вареным мясом под сосновым соком и деревянный же кувшин с ленти. Поставив все на пол возле очага, Ишенти достала из-за пояса двузубые металлические вилки для мяса.

— А где же кубки? — возмутился Кашенти. — Мы же не звери, чтобы пить из одного бочонка.

— Я сейчас принесу, — ответила Ишенти.

— Я помогу, — тут же откликнулся Авенти.

И оба снова, радостно смеясь, выскочили из пещеры.

— Любоооовь! — протянул вождь. — Скоро замуж выдавать, — грустно вздохнул он, продолжая глядеть вслед ушедшей дочери.

— Вы доверяете Авенти? — поинтересовался Асха.

— Как родному сыну. Пока бери мясо. Медведь. Сам убил его собственными руками, — Кашенти гордо показал шаману свои огромные мощные руки, украшенные сбитыми и запекшимися мозолями, а потом подал пример, первым нацепив кусок мяса на вилку. — Ты что-то знаешь о судьбе моей дочери, шаман?

— Я много чего знаю, но не обо всем могу говорить, чтобы не нарушить равновесия, — уклончиво ответил Асха.

— Мне стоит беспокоиться? — насторожился Кашенти.

— Авенти будет ей не единственным мужем — это все, что мне дозволено сейчас сказать тебе.

— Спасибо, шаман, а теперь прошу — отведай мяса, иначе дух леса — Ольшенти — не поймет меня.

Асха наклонился и нацепил на вилку кусок медвежатины, щедро покрытый густым, пахнущим хвоей соусом.

Когда молодые люди вернулись в урлук, вождь разлил настойку по деревянным кубкам. По традиции, первыми глотками чествовали Ольшенти. Пригубив ленти, Асха сморщился и поспешил закусить мясом. Настойка оказалась весьма крепкой. Остальные даже не поморщились. Затем пили за духов предков, за ветер, солнце, за светлое будущее… Под конец трапезы Асха с трудом стоял на ногах и его уложили на одну из кроватей.

Наутро Асха с удивлением обнаружил, что чувствует себя отдохнувшим и полным сил. Он даже поделился этим наблюдением с Кашенти. Вождь рассмеялся и сказал, что ленти — дар духов леса воинам племени, оно дарует отдых, но не наносит вреда. Затем