– Представься суду, девочка.

– Я… я… Мэйбл Хардинг, сэр, – запинаясь, она назвала свое имя.

– Поведай им, Мэйбл, – Высокий обошел вокруг нее, – что же, столь ценное для тебя, ты потеряла?

Мэйбл задрожала. Свою хитрость и смеющиеся глаза она прятала.

– Мое… мое дитя, господа. Младенца…

В толпе послышался гул. Какой позор – потерять новорожденного.

– Так ведь его отняли у тебя, не так ли?

– Д-да, сэр…

Толпа застонала.

– Не видишь ли ты здесь, среди обвиняемых, того, кто отнял у тебя твое дитя?

Мэйбл дрожала, пряча глаза за кудрями.

– Да, сэр. Да, сэр, вижу!

Толпа ахнула.

– Это она! Она забрала моего малыша! Она!

И Мэйбл швырнула свои лживые обвинения в сторону той, что стояла на другом краю помоста. В сторону Дилл. Дилл, которая в жизни никого не обидела, которая любила бегать и играть, скакать на лошади при свете луны. Которая пела песни собакам и заводила друзей в темноте тюремной камеры. Которая взирала сейчас на толпу, откуда снова и снова раздавались выкрики, пронзая мою ноющую рану.

Высокий вскинул руки.

– А не видишь ли ты здесь кого-то, кто помогал этой нечестивой девчонке?

Мэйбл решительно кивнула, тряхнув кудрями.

– Они помогали! Вон те старые гадюки!

Ее палец указал на Джесси и Элис, что испуганно жались друг к другу, точно куры при виде лисы.

– Они назвались повитухами, а сами обманули меня! – Ее лицо пылало, с таким жаром она рассказывала свои небылицы. – А когда я родила и уснула, они украли мое дитя.

– Нет!

Толпа разразилась криками, потрясая в воздухе кулаками. Люди напирали, и камень вдавило в мое тело так, словно он призывал меня вырваться на свободу.

– Но это еще не все, добрые люди!

Высокий повернулся к Тому Барроу.

– Сэр, представьтесь суду!

Мужчина потрогал свою бороду.

– Меня зовут Том Барроу, сэр. И ваша честь, – он поклонился лорду Уитакеру, который в ответ мрачно кивнул.

Высокий обернулся к толпе.

– И вы хозяин трактира «Рыжий лев»?

– Точно так, сэр, он стоит у дороги за городом. – Охотник на ведьм жестом велел ему продолжать. – Стало быть, не далее как на прошлой неделе выкатывал я бочки и увидал свет в лесу…

– Что за свет?

– Костер, сэр, большущий! Такой жар от него шел!

– И вы услышали пение, не так ли?

– Услыхал, сэр. – Том Барроу стрельнул глазами в сторону Лиззи, Мэри и Бет. – Вон те девицы там были.

– А видели ли вы, чем они занимались, Том Барроу?

Том снова взглянул на девушек, и те посмотрели на него в ответ.

– Они плясали, сэр. – Он не спеша подбирал слова. – Вокруг костра.

– А-а-а! – Высокий поднял палец, продолжая вытягивать из Барроу эту историю. – Поведайте нам, не было ли чего странного в этом их танце?

Том Барроу откашлялся.

– В чем же дело? Говорите!

– Они… они нагишом плясали, сэр!

Толпа зашипела, а Высокий оскалился, сверкнув зубами.

– А что еще вы слышали, помимо их пения и треска жаркого пламени?

Том Барроу обернулся и посмотрел на Мэйбл, которая все дрожала. Как же хорошо она притворялась.

– Я слышал… слышал детский плач, сэр.

В толпе кричали все громче и громче.

– Они украли ребенка!

– Эти девки – ведьмы!

– Позор вам!

Я закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на ноющий бок, на несмолкаемый шум вокруг. Вдруг это просто сон, от которого я проснусь, и Дилл окажется свободна, а мать – жива.

– Мы не ведьмы! – юный голос заглушил крики.

Я открыла глаза. Нет, это был не просто сон, а самый настоящий кошмар. И мне нужно проснуться, чтобы положить этому конец.

– Он лжет! Том Барроу – лжец!

Это была Лиззи, с заплаканным лицом.

– Мы шли домой по дороге. – Она дрожащей рукой указала на бородача. – А он напал на нас из темноты! Он был пьян. Хотел… он потащил Бет в лес! Я огрела его веткой. Пришлось отбиваться от него и бежать… Он лжет!

– Ты, чертова лживая… свинья! – закричала Мэри и кинулась прямиком к Барроу.

Но ее опередил солдат – он поймал Мэри, обхватив ее рукой за шею. Как просто ловить девушек! Может, это же проделал и Том Барроу с Бет той ночью?

А вот толпе понравилось, как солдат приструнил дикую ведьму. Он тащил Мэри за шею, а она рыдала от страха и злости, от того, что все кругом над ней насмехаются, от того, что она женщина, а женщинам никогда не быть сильнее мужчин, которые тащат их в темный лес.

Высокий шагнул к Талли. Пришло время и ей поведать свою лживейшую ложь.

– Старуха, ты видела, как Том Барроу напал на этих девиц?

Талли замотала головой и обнажила в улыбке беззубые десны.

– Нет, не видела, сэр. Зато я была в трактире, когда Том вернулся, сам не свой со страху. Сказал, дескать, видел этих девок. О, сэр, на него смотреть было жалко. – Она коснулась его костлявой рукой. – Бог мне свидетель, он не лжет!

Толпа ликовала. Он не лжет. И все-таки нет, Талли, он лжет. Как и Мэйбл. И Грей.

– Почему вы верите ему? – сквозь слезы спросила Лиззи. – Потому, что пьете его чертово пиво?

Солдат пихнул ее локтем, и она с плачем упала на колени.

Ведьмам нужно показать их место. Преподать им урок, единственный урок.

– А сейчас последний свидетель. – Высокий указал на Грей, что ждала, точно паук в тени. – Для начала связать этих дикарок! Поднять их!

– Поднять их!

Толпа отозвалась эхом.

– Поднять! Поднять!

Толкая, дергая и изрыгая проклятия, солдаты подняли женщин на ноги. Им подставили табурет, с которого их одну за другой вынудили забраться на скрипучую скамью и потащили по ней за связанные запястья. Толпа со смехом наблюдала, как они идут, пошатываясь, всемером, а в середине была самая маленькая, моя сестра Дилл.

Она склонила голову к Бобу, и ее волосы коснулись его щеки. Она шептала что-то ему одному, в то время как внизу все уже облизывались и притопывали.

Боль пульсировала у меня в боку.

Мама. Мне страшно. Я не знаю, получится ли у меня.

– Тише! – прокричал Высокий. – Наша последняя свидетельница стара и хрупка. Не будем мешать ей говорить!