— Нет, — честно сказала Сорнева.

— Любопытная история, как сын мэра до смерти избил человека. Здесь протокол, который изъяли из дела и подменили другим, показания участкового, Стаса Осипова, который был свидетелем. Вот бы его разыскать.

— Где вы это взяли?

— Я не только руководить умею, но и работать. А у Вороткина скоро выборы.

— А если он купит нашу газету?

— Не успеет, мы опубликуем это раньше.

Он практически стал нищим, вместо денежных купюр в его сейфе зияла пустота. Деньги для Романа Шарулева всегда были самым главным в жизни, ее смыслом. Он, конечно, понимал, что могут существовать и другие ценности: семья, любовь, дружба, но все это для него существовало как бы вторично, на периферии, потому что без денег не бывает крепкой семьи, без денег долго не проживет любовь и расстроится самая крепкая дружба. Рома хорошо помнил, как мама считала мятые рубли, грязные монеты, чтобы купить детям обувь, и как ему сандалий вечно не доставалось, он привык бегать босиком, и его ноги болели и чесались от грязи и холода. Роман Петрович хорошо помнил и свой первый «откат», полученный за подпись в сомнительном акте выполненной работы на стапеле спутника. Брать эти деньги в руки он сначала даже боялся, но купюры так мягко и нежно легли в его ладонь, что он успокоился и понял, что брать деньги за рискованную работу можно и нужно. Позже он совсем перестал бояться и брал, и давал деньги множество раз, испытывая почти гордость, что он может в отличие от других так зарабатывать.

Относиться к деньгам легко, как делал это их генеральный Владимир Яценко, он так и не научился. Роман всегда тратил деньги с трудом, ему было тяжело расставаться с заветными бумажками. Сейчас только одно его могло спасти от катастрофы — назначение на должность генерального директора. Тогда он не только восполнит потраченные запасы, но и сможет сколотить неплохое состояние. Роман знал, что итоги финансовой проверки удивили несведущих, он был в какой-то мере доверенным лицом генерального, хотя побаивался его напора, хамства и злых шуток.

Итоговое заседание конкурсной комиссии начиналось через два часа, и Шарулев бессмысленно накручивал километры вокруг здания Космического управления, ему нужно было просто убить время. Занятие пустое, но необходимое. Воробьи купались в пыли и выхватывали друг у друга семечки, раскидываемые сердобольными прохожими.

«Все как у людей, — подумал он. — Так же готовы выщипать перья и хвосты за место под солнцем».

А если его не назначат? Нестор странно не появляется, и телефон его недоступен. Как поведут себя фээсбэшники? Что нароют они в его биографии? Вдруг всплыли родственники, от которых он решил отказаться? Ему стало тяжело дышать, как только он представил эту картину. Самое страшное, что деньги никто возвращать не собирается, это были его риски, его решения, и Нестор не раз предупреждал об этом. Думать о том, что он потерпит фиаско, не хотелось, да и зачем материализовывать то, что для него будет трагедией. Какая, к черту, трагедия, он сойдет с ума! Сколько ему понадобится времени, чтобы пополнить сейф в прежнем объеме, он не знал, но от одной только мысли хотелось застонать, закричать, стукнуться о скамейку и разогнать счастливых воробьев. Вместо этого Шарулев поправил рубашку и галстук и пошел к массивной двери.

— Перед смертью не надышишься, — сказал Роман себе.

В приемной он увидел спокойного и невозмутимого Нестора, который начал мигать ему обоими глазами, и сразу понял, что все будет хорошо. Он их сделает, черт возьми! Он возглавит лучшее космическое предприятие России. Он создаст еще лучшее, лучшее в мире и, конечно, заработает для своей страны много денег на космических проектах. Для страны и для себя.

Банкет по случаю победы в конкурсе на должность генерального директора Романа Петровича Шарулева закатили в одном из лучших ресторанов столицы. Благодарственные письма, развешанные на стенах, говорили о том, что именно этому заведению вручены такие влиятельные премии, как «Серебряная ложка» и «Оранжевый апельсин». Роман Шарулев не был гурманом и названия «Яичные гнезда с карбонарой» и «Испанский омлет девятнадцатого века» ему ни о чем не говорили.

— А что, в девятнадцатом веке как-то по-особому разбивали яйца? — обратился он к Нестору.

— Какие яйца? — не понял тот.

— Ну, те, про которые в меню написано.

— Ну, ты, дружок, провинциал! Чтобы продать, тебе не то напишут. Если что в меню не понимаешь, название блюда незнакомое, пропусти и не заморачивайся. Сегодня твой праздник, твой день, ты выиграл в лотерею. Комиссия решила вопрос в твою пользу. Остались формальности. Бразгин должен на основании решения комиссии издать приказ. Вот тогда дело можно считать решенным. Кстати, ты в курсе, что он увольняется?

— Начальники приходят и уходят, нам не привыкать. Павел, тебе спасибо, без твоей помощи и поддержки ничего не получилось бы.

— Сочтемся, Ромочка, мы свои люди.

Роман поежился и подумал: «Значит, придется еще платить».

— Может, ты зря Бразгина в ресторан пригласил, теперь это не имеет смысла? — усмехнулся Нестор.

— Может быть, — согласился Роман, слушая приветственную речь Дмитрия Олеговича.

Вечером в номере его ждала Маша.

— Как я соскучилась, — ворковала она.

Девушка давно искала себе постоянного покровителя. Роман был доволен, слегка пьян, и его тянуло на откровения.

— У меня получилось! Помнишь, ты мне шутливо гадала, что я должен принять решение?

— Конечно, помню, милый!

— Кстати, а почему ты обратила на меня внимание?

— Ты выделялся среди всех мужчин, ты мне понравился. — Она привычно врала, но ему услышанное понравилось.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной!

— В Сибирь? — Она рассмеялась. — Но у вас очень холодно. И что я там буду делать? Ты хочешь на мне жениться? Давай только не сейчас, мое свадебное платье еще не готово.

Рома оценил ее шутку и заулыбался. Сегодня был его праздник, день триумфа, и он подсознательно чувствовал, что женщина никуда от него не денется. К его огромному удивлению, он даже решил купить ей подарок, так сказать, в знак особой признательности, и зашел в соседний магазин. Шарулев поймал себя на мысли, что ему не жалко, не жалко купить Маше маленькую безделушку, представляя, сколько радости она вызовет. Роман долго выбирал брошку с голубым камешком под ее глаза, и когда услышал, сколько украшение стоит, махнул рукой.

— Беру!

Маша обдумывала предложение любовника. Здесь, на обслуге в столичной гостинице, у нее были туманные перспективы. Она стареет, съемная квартира дорожает, найти подходящие варианты для заработка становится все труднее и труднее, а тут такой свежий провинциальный экземпляр. Прижимистый немного и старающийся это скрывать, но она чувствовала, что как-то сумела совпасть с его идеалом мечты, поэтому у нее хорошие перспективы. Она согласится.