Мила Сергеевна порхала и находилась на седьмом небе от счастья. Ее идею провести в газете конкурс селфи главред не только поддержал, но и похвалил.

— Мила, ты молодцом! Мы привлечем молодежную аудиторию, она снимать сама себя любит. Давай продумаем технические моменты. Меня интересуют качественные фото, чтобы в газете их можно было рассмотреть и устроить зрительское голосование. Портреты ведь нынче пишут не художники, а сами люди. На сайте газеты эти фото будем выкладывать. Только тематику определи, что будет фоном. Селфи на фоне чего? Или это просто набор лиц, в смысле, портреты современников?

— Конечно, конечно, Егор Петрович, в каждой идее должна быть своя идеология. Селфи с известными людьми, наверное, не пойдет, где тут у нас известных лиц набрать? Разве какой театр на гастролях заблудится.

— Мне жанр селфи симпатичен, — подала голос Юля. — Очень интересно наблюдать за тем, как люди видят себя, как проявляют эмоции. Кстати, селфи Мишель и Барака Обамы набрали за сутки более трех миллионов просмотров.

— Нам бы такую популярность, — усмехнулся Заурский.

— Я придумала! — воскликнула Мила Сергеевна. — Придумала, как назвать конкурс! «Селфи-Позитив». Пусть это будут улыбки, красивые лица.

— Мне нравится, — поддержала Юля.

— Если дамы «за», я присоединяюсь, — кивнул главред.

Планерка закончилась, и Мила Сергеевна вышла из кабинета, всем своим видом демонстрируя превосходство. «Мои идеи одобрены, не все молодежи креативить».

— Ты задержись. — Заурский кивнул Юле. — Я хочу услышать твои результаты.

— Егор Петрович, найти Артема в нашем городе пока не представляется возможным, его многочисленные командировки закончились с гибелью отца. Он в Москве. Ребята, с которыми он здесь общался, ничего особенного сказать не могут, не знают про его родственников. Звонил он при них пару раз матери, вообще, говорят, Артем немногословный. Опять лететь в Москву — большая роскошь для редакционного бюджета. Сотовый Артема недоступен, но ребята обещали отзвониться, если он появится. Интервью с людьми из окружения Яценко я набрала много: и начальника пресс-службы Ларису Кошкину опросила, и первого зама Шатова, и много кого еще, просто целая коллекция портретов. Обрабатываю.

Каждый день Юля анализировала собранные материалы и раскладывала, отмечала их в своей таблице по специальной психосемантической шкале: активная, раздражительная, невзрачный, притягивающая, оживленный, доброжелательный, несобранный, пассивный, напряженная, унылый, пренебрежительная. Убитый был тираном, и люди, которые соприкасались с ним, постоянно терпели унижение и моральный прессинг. Юля подметила, что многие приносили в жертву желания, способности, карьеру, таланты, возможности, любовь. Но еще Бернард Шоу сказал: «Если вы начинаете с самопожертвования ради тех, кого любите, то закончите ненавистью к тем, кому принесли в жертву себя». Жертва восстала. Для того чтобы окончательно убедиться в своей догадке, ей еще нужно время.

— А как ваши дела? — поинтересовалась Юля у главреда. — Вы слышали заявление мэра, что он еще не принял окончательного решения об участии в следующих выборах?

— Поэтому и сомневается, что статья выходит завтра.

— А это кто? — Она увидела фотографию на столе Заурского.

— Тот самый участковый, Стас Осипов, который был свидетелем драки, только его почти сразу уволили из органов. Завтра, после выхода материала, прокуратура должна принять решение о пересмотре дела.

— Выразительное лицо.

— Да уж, переехал мэр его судьбу. Кстати, мэрский сынок нынче бизнесмен, занимается через подставную фирму поставкой питания в школы. Думаю, что недолго ему осталось ходить на свободе.

— Вы верите, что справедливость восторжествует?

— Не сомневаюсь и прилагаю к этому все усилия. Более того, мне только сегодня сказали, что отпечатки убийцы Яценко принадлежат Стасу Осипову.

— Егор Петрович, мне страшно!

— Несправедливость порождает насилие, агрессию. Непростой клубок образовался.

— Егор Петрович, я сегодня снова собираюсь к вдове Яценко. Мне нужно кое-что уточнить. Она может быть в курсе личных обстоятельств мужа. Интересно, а Вера Михайловна знает, что он присвоил чужие научные труды?

— Это смотря какая жена.

— Она, между прочим, производит яркое впечатление. Умная, красивая, но несчастная.

— Да это тебе показалось, девочка. У нее дом — полная чаша, муж был начальник, она и сейчас поездку в Карловы Вары может себе позволить хоть каждый месяц.

— Егор Петрович, вы меня удивляете. При чем тут Карловы Вары? Разве может в этом заключаться счастье?

— Молодая ты еще, Юлька, не буду тебя грузить, но Карловы Вары — это счастье. Ладно, ты действуй по обстоятельствам, журналист Сорнева. И, пожалуйста, будь помягче с Милой Сергеевной, у нее начались приступы профессиональной ревности. А этого нельзя допустить, дети мои.

План интервью у Юли был готов, и в подтексте предложений она расставила несколько зацепок, приманок, на которые обязательно клюнет красивая вдова по имени Вера. Женщина звонку Юли не удивилась, она вообще была в приподнятом настроении.

— А-а-а, вы та самая девочка из газеты? Скучаете без меня?

— Вера Михайловна, мне нужно с вами еще раз встретиться, я испытываю трудности в подготовке материала о Владимире Николаевиче. Мне нужна ваша помощь, пожалуйста.

— Приезжайте.

— А можно сейчас?

— Можно и сейчас. — Яценко была на удивление покладиста.

Юлька затолкала диктофон в карман и крикнула в приемную:

— Я на встречу, буду часа через два.

Своих героев, людей, у которых она брала интервью, Сорнева, конечно, встречала по одежке. Уже потом, когда собеседник раскрывался, внешняя оболочка и то, во что она упакована, не имели никакого значения. Значение имели душа, чувства, переживания, настроения, увлечения.

Вера Михайловна была просто красавицей, это Юля отметила в свой первый визит, но тогда супруга Яценко была печально-трагична, а сегодня изысканно-величава. Юле нравилось, когда женщины бальзаковского возраста смотрелись как сексуальные красивые дамы с огоньком в глазах. Она искренне сказала:

— Вера Михайловна, вы очень хорошо выглядите. Впрочем, как всегда.

Краем глаза Юля заметила два бокала. Вокруг, как бы ни парадоксально это звучало, царило настроение радости. Даже свежие розы вызывающе выглядывали из вазы.

— Спасибо, от прессы и юных девушек комплименты всегда приятны. Какая помощь от меня требуется. Чай будете?

Юля кивнула, она выпьет хоть десять чашек чая, лишь бы наладить душевный контакт с этой непростой дамочкой, получить ответы на свои вопросы. Юля чувствовала, что Вера Михайловна закрыта от нее, она словно в скафандре, и внешне нет ни малейшей зацепки, чтобы проникнуть внутрь, а Юле необходимо ее внутреннее пространство.