Однажды один из многочисленных друзей Казановы пригласил его на ярмарку в Сен-Лоране, посмотреть на некую комедиантку со странным для Франции именем О’Мерфи. Поздно вечером подвыпившему итальянцу не захотелось тащиться домой через весь город, и он решил провести ночь на месте. Сестра О'Мерфи, маленькая неряха примерно пятнадцати лет, предложила ему свою постель, если так можно было назвать грязный мешок с соломой, брошенный на четыре доски.

— И это ты называешь постелью, дитя мое? — удивился Казанова.

— У меня другой нет, месье.

— Но такую я не хочу, поэтому ты не получишь денег.

— А вы что, хотели раздеться? — удивилась в свою очередь девчонка.

— Конечно, а как же иначе.

— Что за причуда! У нас даже нет простыней.

— А ты что же, — спросил Казанова, — спишь в одежде?

— Вот уж нет!

Тогда, решив поразвлечься, Казанова пообещал ей денег, если она раздетой ляжет в свою «постель» и позволит ему на себя посмотреть. Просто посмотреть, он, конечно же, ничего не станет с ней делать…

То, что он увидел, поразило его. Это была законченная красота. За один экю[9] она, хохоча, принимала различные позы, и так как кроме грязи он не нашел в ней ни одного изъяна, то еще за один экю он собственными руками вымыл ее с ног до головы. Малышка была уступчива во всем, кроме одного, отговариваясь тем, что ее старшая сестра говорила, что «это» стоит 25 луидоров.[10] Казанова рассмеялся, сказав, что они поговорят о цене ее «сокровища» в другой раз…

Утром он попросил одного немецкого художника написать портрет понравившейся ему малышки. На быстро изготовленной картине она лежала на животе, опираясь рукой и грудью на подушку, и показывала лицо, бедро и великолепный задик. Последняя часть тела была написана художником с таким искусством и правдоподобностью, что лучшего нельзя было и пожелать. Казанова был восхищен работой и написал под картиной «О’Мерфи» греческими буквами, что, по его мнению, выглядело очень стильно. А через какое-то время художник, которого вызвали в Версаль, выставил там кроме всего прочего и копию этого портрета.

Маркизе де Помпадур девушка с картины очень понравилась, и она пожелала увидеть оригинал. Маркиза знала, что как раз в это время король в очередной раз очень скучал, и чтобы исправить положение, она, по-прежнему заботясь о его удовольствиях, кое-что придумала. Она попросила своего художника Франсуа Буше изобразить на панно одной из комнат «Святое семейство». Для образа Девы Марии должна была позировать «открытая» Казановой очаровательная девочка.

Ничего не подозревавший об уготовленной ему роли, Буше точно передал черты модели, закончил панно и стал с нетерпением ожидать оценки короля. Увидев картину, Людовик XV восхищенно воскликнул:

— Как же она хороша!

Наивный художник, решив, что похвала относится к его «Святому семейству», аж прослезился от удовольствия. Но король, указывая на Деву Марию, осведомился:

— Ведь это портрет, не так ли?

— Да, Ваше Величестово.

— Я хотел бы обязательно познакомиться с оригиналом.

Маркиза де Помпадур осторожно отодвинула опешившего художника в сторону и зашептала королю на ухо:

— Когда вы пожелаете, Ваше Величество. Эта девушка — Луиза О’Мерфи, дочь одного ирландца, укрывшегося во Франции на время революции в его стране.

— Пусть мне ее немедленно приведут! — распорядился Людовик XV.

На следующий день слуга короля Лебелль явился к матери девушки и рассказал ей следующую историю:

— Ваша дочь, мадам, имела счастье понравиться одной фрейлине королевы. Она хочет воспитать ее при дворе и дать ей богатое приданое.

Как же обрадовалась за свою дочь простушка-мать! На коленях благодарила она провидение, «так благосклонно отнесшееся к ее дитяти». Взяв девочку за руку, она без промедления последовала за Лебеллем к «Оленьему парку». Слуга короля отсутствовал недолго, он быстро вернулся и с сокрушенным видом произнес:

— Фрейлина у королевы, мадам. Нас просили начинать ужинать без нее.

Сели за стол. После сытного ужина мать пригласили немного прогуляться. Она согласилась и вышла в сад. Лебелль тотчас же закутал девушку в огромный плащ, зажал ей рукой рот и проводил в апартаменты короля. Когда мать вернулась и никого не застала, она была сильно удивлена и подумала, что ее дочь похитили. Возмущенная, она начала кричать, стучать во все двери и звать полицию. На крики пришел благообразный слуга и сообщил, что ее дочь находится теперь в столь привилегированном месте, что сама полиция не имеет права туда входить. Потом он, улыбаясь, объяснил, что «фрейлина», о которой ей говорили, ни кто иная, как сам король. Несчастная мать в отчаянии простонала:

— О Боже! Это король! Но он же на тридцать лет ее старше…

Когда первое потрясение прошло, она задумалась, а хорошенько подумав, тихо ушла, снова благодаря провидение. Ведь она любила свою дочь, и ей было за что благодарить: Людовик XV осчастливит и озолотит ее ребенка.

И мать оказалась права: почти каждый вечер король приходил к малышке Луизон, осыпал ее драгоценностями и подарками. Дождавшись, когда она налюбуется своим отражением во всех зеркалах, он ее раздевал, укладывал на огромную кровать и обучал восхитительным играм, правила и изысканность которых она постигала с удивительной прилежностью.

Информированная своей личной полицией, маркиза де Помпадур знала все об этих галантных вечерах, и ее все это вполне устраивало. Пока король развлекался с девушкой, достаточно юной, чтобы оказаться под чьим-либо влиянием, сама она могла свободно заниматься тем, что ей нравилось гораздо больше, чем плотские утехи.

Связь Людовика XV с Луизой О’Мерфи длилась два года,