Мономах подошел к платяному шкафу и распахнул дверцы. Пахнуло дорогими духами, и он чихнул: сам он редко пользовался парфюмом – профессия обязывала, а если и делал это, то умеренно. Похоже, обитающие в квартире дамы ни в чем не знали удержу – ни в духах, ни в одежде (она едва помещалась в громадном шкафу, причем Мономах заметил, что с некоторых обновок не срезаны ярлычки).

Он принялся выдвигать ящики, расположенные справа и слева от вешалок. В одном из них обнаружился пластиковый контейнер, доверху наполненный всяческими коробочками и баночками.

Мономах внимательно читал этикетки и складывал в полиэтиленовый мешок все, о назначении чего не имел понятия (надо сказать, что таких препаратов тут оказалось большинство). По ярким этикеткам и красивым, ни о чем не говорящим названиям, он мог предположить, что это, скорее всего, БАДы, купленные на иностранных сайтах, так как на упаковках не было ни слова по-русски.

– Удивительно, сколько всякой химии принимала молодая девка! – пробормотал он себе под нос. – Если бы ее не убил мелиоидоз, обязательно добила бы язва желудка или рак прямой кишки!

Закончив инспектировать контейнер, Мономах отправился на кухню в поисках холодильника. В нем не нашлось ничего, кроме пары тюбиков крема от мозолей и натоптышей и глицерина. Интересно, зачем им мог понадобиться глицерин, да еще такая большая банка?

Возвратившись в комнату, Мономах еще раз огляделся, пытаясь понять, не упустил ли чего-нибудь важного. С другой стороны, если, конечно, Протасенко тайком не приторговывали наркотой, вряд ли стоит ожидать обнаружить в квартире схрон, не видный невооруженному глазу.

На журнальном столике лежали модные журналы и брошюры. Внимание Мономаха привлекли те, что имели отношение к пластической хирургии, и он взял одну в руки.

– Эй, Ваня, помнишь, ты говорил, что Протасенко насквозь силиконовые? – крикнул он громко, чтобы патолог мог услышать.

– Ну? – раздался приглушенный голос из ванной.

– А ты не в курсе, случайно, не в нашей ли больничке они делали грудь?

– Не-а… А что такое?

Гурнов вошел в гостиную, неся в руке ящик с пробирками и чашками Петри.

– Смотри, у них наши брошюрки… Вернее, брошюрки из отделения Каморина!

Гурнов подошел поближе.

– Ну а почему бы и нет? – пожал он костлявыми плечами. – Каморин – отличный спец, отделение имеет хорошую репутацию, да и существует уже лет тридцать – не чета этим полуподпольным и полуподвальным клиникам, которые растут как грибы после дождя! А какое это имеет отношение к делу?

– Да никакого, просто интересно.

– Питер – маленький город, дружище, – усмехнулся Гурнов, пакуя свои «трофеи». – Как начнешь копать, выясняется, что все друг друга знают… Как успехи?

– Куча всякой лабуды, – вздохнул Мономах. – Похоже, аптеки вышли из моды: народ вовсю харчится в интернете, нимало не беспокоясь о том, какие побочные эффекты могут быть у купленных ими препаратов. Черт, да они даже прочесть инструкцию не смогут – она, скорее всего, будет на иностранном языке!

– И ладно бы на английском, – согласно закивал Гурнов. – А то ведь – на китайском, или японском, или, не дай боже, на иврите!

– А у тебя как?

– Проверил сливы в ванне и раковине, взял мазки – протестирую в лаборатории. Еще осмотрел трубы в туалете – вроде бы все в порядке, ни плесени, ни грибка…

В этот момент до ушей обоих донесся странный шум в прихожей.

– А ну-ка, ребятки, руки в гору! – раздался громоподобный голос.

Одновременно обернувшись, Гурнов и Мономах увидели двух мужчин в полицейской форме с нацеленным на них табельным оружием.

– Тихо-тихо, мы не воры! – пробормотал Мономах, кляня себя за дурацкую идею вскрыть квартиру Протасенко. Да еще и Гурнова втравил – друг, нечего сказать!

– Ага, а мы – не полиция! – хрюкнул тот, что помоложе. – Ну-ка положили пакеты на пол!

Друзья подчинились. Рука того, что постарше, потянулась к ящику с пробами из санузла.

– Не сметь! – неожиданно резко рявкнул Гурнов. – Там… там, возможно, штамм сибирской язвы!

Рука отдернулась с такой скоростью, что, будь она отделена от тела, вылетела бы в окно.

– Что еще за хрень, какая язва! – недоверчиво хмыкнул молодой полицейский. – Небось рыжье[10] стащили?

– А ты открой ящик и погляди! – предложил Гурнов, делая загадочное лицо. – Только потом пеняй на себя!

– Да откуда у него сибирская язва? – обратился молодой к напарнику, однако голос его звучал уже не так уверенно. – Брешет ведь, да?

– Хочешь проверить? – огрызнулся тот. – Пусть начальство разбирается, а наше дело – задержать и устроить в «обезьянник»! Ну, давайте, подбирайте вашу «язву» и шагайте к выходу!

Последняя фраза была адресована Мономаху и Гурнову Им ничего не оставалось, кроме как молча повиноваться: нечего было и думать о том, чтобы затевать аргументированный спор с двумя вооруженными представителями власти, тем более что в их руках находились главные «аргументы» – из оружейной стали.

В дверях друзья снова переглянулись, в голове у каждого билась примерно одна и та же мысль: за каким лешим мы в это ввязались?!

* * *

Алла мечтала встретиться с Мономахом, но никак не ожидала, что их «свидание» пройдет в КПЗ!

Он позвонил ей и сбивчиво объяснил, что случилось. Разумеется, она сразу сорвалась, отложив допрос свидетельницы, ведь не могла же она позволить, чтобы два уважаемых человека сидели в «обезьяннике», как обычные бандиты!

К несчастью, в участке, куда отвезли Мономаха и Гурнова, она никого не знала, пришлось обратиться к Негойде, у которого, несмотря на то что он давно не служил в системе, везде были друзья. После его звонка и последующих недолгих переговоров с дежурным (который, в свою очередь, тоже получил звоночек от начальства), соответствующие документы были подписаны, и врачей выпустили.

Сердце Аллы подпрыгнуло к горлу при виде не слишком высокой, но стройной и пропорциональной фигуры хирурга. За его спиной неясной тенью маячил высоченный патологоанатом с взъерошенной шевелюрой жестких волос и очками, сдвинутыми на кончик носа.

– А вот и наша спасительница! – раскинув руки-крылья прогундел Гурнов, напомнив ей огромную цаплю. – И что бы мы без вас делали, Алла Гурьевна!

– Уж и не знаю, Иван Геннадьевич, сидели бы тут до утра? – рискнула предположить Алла. – Что, стесняюсь спросить, вы делали в чужой квартире?

– Это долгий разговор, – покачал головой патолог. – А я, видите ли, голоден, как серый волк!

– Тогда пошли куда-нибудь – в «Теремок», там, или…

– Нет-нет! – испугался Иван, славящийся своими гурманскими привычками и презирающий дешевые заведения общепита. – Дома меня ждет лазанья по-неаполитански и дюжина японских устриц под бокал бургундского «Шардонне»… Думаю, Моно… в смысле, Владимир все вам объяснит. Правда, дружище? – Он с надеждой поглядел на Мономаха. – А мне еще нужно доехать до больнички и… ну, сам понимаешь! – и он потряс пластиковым чемоданчиком.