class="p1">Ее негромкий смех согрел комнату. Над жаровней взлетела искра и с шипением снова упала в угли.

Он, не отрываясь, смотрел на мерцающее пламя. Сердце у него сжалось.

— Нет, Сесили, ты на меня не давишь. Вовсе нет.

Сев, Локлан спустил босые ноги на деревянный пол. Он сидел к ней спиной, подавшись вперед и поставив локти на колени. Потом он закрыл лицо руками. Его мощные пальцы зарылись в шевелюру.

— Я прошу у тебя прощения, потому что… Этого не должно было произойти. Я… утратил самообладание.

Сесили вздрогнула. О чем он? Чего не должно было произойти? Ей хотелось закричать, потребовать, чтобы он взял свое извинение назад, признал, что их близость была прекрасной, а не чем-то, чего нужно стыдиться!

— Не понимаю. — Прикрыв голые груди простыней, она поднялась на колени и подползла к нему, легко провела пальцами по его мощным плечам. Он отпрянул от нее и сгорбился.

Он ее отвергает! Его спина показалась ей прочным оборонительным щитом. Он защищается от нее.

— Что я такого сделала?! — вскричала она и убрала от него руку. Отчаяние терзало ее. Она вспомнила мужа, который после первой брачной ночи откатился от нее, что-то презрительно буркнув. Потом он ушел, а ее оставил одну, хотя ей было больно, она вся дрожала. Она вспомнила пятна крови на простыне…

— Ты ничего не сделала, Сесили. Ничего! Но того, что сейчас произошло… не должно было случиться. Во всем виноват я, — пророкотал его голос — грубый, злой.

— Локлан, я виновата так же, как и ты, — униженно возразила она. — Ты спрашивал меня, ты предупреждал. У меня было время сказать «нет».

— Боже, Сесили, жаль, что ты этого не сказала! Жаль, что ты не оттолкнула меня, — пробормотал Локлан, растирая лицо ладонями.

Его слова больно ранили ее. Сесили села и натянула простыню до шеи, чтобы прикрыть свою наготу.

— В таком случае мне жаль, что ты пережил столь ужасное время, — с горечью ответила она. В ее груди поднимался гнев.

Он круто развернулся, желваки заходили у него на скулах.

— Поверь, мне было очень хорошо, — холодно ответил он. — Но этого не должно было произойти.

— Почему? — сдавленным голосом спросила она. — В конце концов, мы скоро поженимся.

— Да, — медленно ответил он. — Но я предложил жениться на тебе, чтобы защитить тебя.

Встав, он надел штаны. Вид одежды, кучей валявшейся на полу, вызвал досаду, лишний раз напомнил о недостатке самообладания.

— Больше я ничего не смогу тебе предложить. Наш брак останется браком только на словах.

Видимо, ей полагалось испытывать благодарность, однако его слова уничтожали красоту того, что только что произошло между ними, он словно всадил в нее ледяной нож. В ней проснулась ненависть.

— Только на словах… — медленно повторила она.

Локлан застегнул пряжку на ремне.

— Да. Мое имя защитит тебя, Сесили, но больше я ничего не могу тебе предложить. Ничего, — повторил он, натягивая сапоги. Он считал: после того, что случилось с его родными, он не имеет права рисковать и кого-нибудь любить.

Его заледеневшее сердце служило тому доказательством.

— Значит, ты воспользовался мной только для того, чтобы получить физическое наслаждение, — холодно, язвительно заметила она.

Его губы невольно изогнулись, когда он посмотрел на чувственный изгиб ее рта, на то, как тускнеют ее глаза. Пусть считает его плохим. Если она его возненавидит, ему легче будет держаться от нее на расстоянии. А ему — легче не полюбить ее.

— Не придавай слишком большого значения всему этому… — обвел он рукой смятые простыни. — Нам обоим было приятно, но это почти ничего не значит.

Сесили поежилась от его безрадостного тона. Он умаляет то, что было, заставляет ее думать, будто она совершила нечто тайное, омерзительное. Ее охватила грусть; при мысли о том, чего она лишается, внутри как будто разверзлась черная пустота. Никогда у нее не будет настоящей семейной жизни с Локланом! Да, признала она. Все правильно. Она могла бы полюбить Локлана. Может быть, она уже полюбила его. На долю секунды будущее очутилось в ее власти, но теперь все ушло, разбилось на миллион осколков. Если она теперь выйдет за него, каждый день превратится в пытку. Она не сможет дотронуться до него, не сможет его поцеловать. Она всегда будет думать о том, как могло бы все сложиться, будь он способен любить ее. Как жаль, что он не может!

Сесили, укрытая простыней, подтянула колени к животу и обхватила их руками.

— Тогда мне это не нужно, — ответила она; голос ее невольно повысился. — Не нужна мне ваша глупая свадьба. Предпочитаю выйти за кого-нибудь другого!

Он хрипло расхохотался:

— Неужели предпочитаешь мужа вроде лорда Колкума? Он вдвое старше тебя и будет дурно с тобой обращаться.

Она капризно надула губы и легла на подушку. Он прав, она все понимала.

— Локлан, но ты жертвуешь своей жизнью ради того, чтобы помочь мне. Вот чего я не понимаю. Почему ты взваливаешь на себя такое бремя?

«Потому что, — подумал он, — я не хочу, чтобы ты принадлежала другому. Потому что ты расцвечиваешь мои дни остроумием и улыбкой. И красотой».

— Сесили, других кандидатов в мужья нет. По крайней мере, никого подходящего. Каким бы досадным тебе это ни показалось, я — твой единственный выход из положения. — Его доводы были чисто эгоистическими: он воспользовался случаем, чтобы удержать Сесили при себе.

— Нет, — медленно проговорила Сесили, — на самом деле у меня кое-кто есть на примете… Я собиралась обсудить это с тобой… раньше. — Она густо покраснела, но упрямо продолжала: — Он мой друг. — В ее голосе зазвенело возбуждение. Вот выход из невыносимого положения! — Зачем жениться, если мы оба будем страдать? Бессмысленно… — Она подтянула мех к самой шее. — Я знаю человека, который женится на мне, если король позволит.

— Кто он? — Локлан надел белую рубаху через голову.

— Мой друг детства, Уильям. Он женится на мне.

Ревность, жаркая и непрошеная, прожигала Локлана насквозь. Он нахмурился и поднял с пола плащ.

— Почему ты не сказала о нем королю?

Сесили смахнула с покрывала пылинку.

— Я находилась не в том положении, чтобы диктовать условия, верно?

— Да, верно. — Локлан сурово сдвинул брови.

— Но теперь ты мог бы спуститься и предложить это ему. И тогда ты освободишься. Ты только что сказал, что не собирался жениться, так зачем все менять? Брак только испортит тебе жизнь. Вот и выход для тебя.

«Но я не хочу такого выхода», — подумал он. Кто такой этот Уильям, о котором она болтает? Ревность сжала ему сердце, он быстро погасил ее. В конце концов, разве не этого