спутником ее трудного детства. Ему не сравниться с Локланом. Но нищим выбирать не пристало, а она сейчас упала на самое дно. Вполне понятно, что Локлану она не нужна, если вспомнить, что произошло между ними накануне. Его ужасные слова, разрушившие красоту их любви. Что ж, для нее все было красиво. Но, очевидно, не для него.

— Почему вы не скажете прямо? — воскликнула она. — Почему прямо не скажете, что не хотите на мне жениться?

Сверкнули его сапфировые глаза.

— Почему вы злитесь? Я думал… я думал, вы хотите выйти за друга своего детства. Похоже, он для вас гораздо предпочтительнее меня, ведь вы так высоко его цените!

— Да, он ваша полная противоположность, — ответила Сесили. — Добрый, жизнерадостный, здравомыслящий. — Трудность только одна… Она его не любит!

Она подтянула длинные юбки, подошла к своей кобылке и погладила ее бархатный нос.

— В таком случае нам лучше скорее найти Уильяма, — ее голос стал резким от сожаления. — И чем скорее, тем лучше.

К тому времени, как они поднялись на последний холм перед спуском к Дорчестеру, уже вечерело. Они ехали по старинной римской дороге, которая вела на восток. Под ними, над широкой извилистой рекой, находилось аббатство. Белые известняковые стены блестели на закатном солнце; приземистые строения, хозяйственные постройки и часовня свободно стояли вокруг центрального собора на восточном берегу реки Экс. Широкий поток реки, ее многочисленные извилистые притоки, рассекавшие равнину и кружившие по ней, казались сверху переплетением зеркальных лент. Река пробиралась к морю, в которое впадала у портового города Флит в нескольких милях южнее.

Прищурившись, Сесили различала крошечные фигурки: между строениями бродили монахи. Их легко можно было заметить издали из-за грязно-белых ряс, вытканных из грубой овечьей шерсти. Скорее всего, шерсть стригли у тех самых овец, которые паслись на тучных пастбищах вокруг аббатства. В горле у нее пересохло. Голова под капюшоном вспотела, несмотря на холод. У нее болело все тело… Локлан безжалостно гнал коня вперед, и скачка сказалась на ней; ей с трудом удавалось не отставать, но скорость ее утомила.

— Давайте спустимся, — предложила Сесили. — Кто-нибудь укажет нам путь. — Она вопросительно посмотрела на Локлана.

Тот кивнул:

— Уже поздно. Монахи нас сытно накормят и, наверное, пустят переночевать.

— Возможно, они знают, где сейчас живет Уильям. — Сесили глубже натянула капюшон, и ветер перестал холодить ей затылок.

— Возможно, — нехотя буркнул он и пожал плечами.

— А мне в самом деле хочется есть.

Он рассмеялся. Напряжение немного ослабло.

— Простите. Должно быть, вы очень устали и проголодались. Вы весь день скакали вместе со мной. А я не привык передвигаться медленно. — Он взглянул ей в лицо и заметил синеватые тени под ее большими глазами.

— Да, мы ехали быстро, — признала она, заметив его молчаливое восхищение. Иногда за ним действительно бывало трудно угнаться. — Давайте спустимся до того, как стемнеет.

Сесили натянула поводья, и они начали длинный спуск в долину. Локлан нехотя последовал за ней. Сердце у него сжималось от отчаяния. Каждый шаг приближал их к Уильяму. К человеку, который уведет у него Сесили. Локлан не хотел отдавать ее, хотя и понимал: так надо. Иначе его черная душа ее погубит.

* * *

Каменная тропа шла вдоль границы поля, обозначенной высокой живой изгородью, обсаженной искривленными буками и падубами. Между блестящих листьев падубов краснели ягоды. Темные старые стволы и искривленные ветви облепил пыльный бледно-зеленый лишайник. Крошечные камешки летели из-под копыт. Они спустились к реке и перешли ее вброд. Здесь река разливалась широко и мелела, вода бурлила вокруг крупных плоских камней, лежащих под водой. Выбравшись на берег следом за Локланом, Сесили повела свою лошадку вверх по крутой тропе. Она зигзагом вела к высоким стенам аббатства.

Солнце нависло над горизонтом, и воздух стал промозглым, когда они наконец приблизились к воротам. Соскочив с коня, Локлан обошел кругом, чтобы помочь Сесили спешиться. У нее так затекли ноги, что ей трудно было даже перебросить одну через круп лошади. Локлан взял ее за талию и спустил на землю, но сразу же убрал руки, как только они зашагали к подбитым железом воротам.

У ворот Локлан позвонил в колокол. Почти сразу же отворилось маленькое окошко, и оттуда выглянул пожилой монах в такой же простой белой рясе, какую Сесили видела на его собратьях. Его полное жизнерадостное лицо освещалось шипящим факелом.

— Чем я могу вам помочь? — дрожащим голосом спросил он.

— Пустите нас переночевать, — попросил Локлан. — И, если можно, дайте чего-нибудь поесть.

— Да, конечно, — кивнул монах.

— И еще в одном вы, возможно, нам поможете. — Локлан покосился на Сесили, которая тихо стояла рядом. — Мы ищем… одного человека, который живет в ваших краях. Во владениях герцога Монтэгю. — При свете факела в глазах Локлана сверкнул металл.

Монах кивнул:

— Я знаю, где владения герцога. Входите.

Глава 15

Сесили с ужасом смотрела на содержимое своей миски. Поверхность супа покрывал толстый слой жира, большие комья жира блестели в пламени свечи, стоящей на трехногом столе, за которым сидели они с Локланом. Она робко ткнула деревянной ложкой в жидкий супчик под слоем жира в поисках других ингредиентов. Ей удалось выловить несколько кусочков пастернака или брюквы, разваренных почти в кашу, и ячменные зерна.

— На вкус лучше, чем на вид, — заметил Локлан. Он ел жадно, отправляя варево в рот ложку за ложкой и заедая его хлебом — монах положил им целый каравай. Уголки его рта были припорошены мукой, он смахнул ее пальцами. — Кажется, ты говорила, что проголодалась.

— Да, я хочу есть, — жалобно ответила Сесили, притворяясь, будто смахивает со стола несуществующие крошки. — Но… не думала, что нас будут кормить таким… Я полагала, аббатства богатые.

— Да… но не спешат расставаться со своим богатством.

— Как суп на вкус?

— Неплохой. Во всяком случае, лучше, чем ничего. Ешьте скорее, пока не остыл. Если промедлите, вкус будет только хуже.

Окунув ложку в миску, Сесили поднесла еле теплую жидкость к губам. Каждую ложку супа она заедала хлебом. Локлан оказался прав, на вкус варево оказалось лучше, чем на вид. Сесили вскоре съела почти все содержимое миски.

— Есть и мед, чтобы запить еду. — Подняв глиняный кувшин, Локлан налил в ее оловянную кружку медового цвета жидкости.

— Благодарю, — сказала она.

Локлан улыбнулся. Плащ он снял и положил на скамью рядом с собой.

Сесили, сидевшая на тяжелом деревянном табурете, развернулась и оглядела высокие оштукатуренные стены трапезной.

— Он еще вернется? Нужно расспросить его об Уильяме.

Уильям… Имя звучало для него как