карандашом для бровей – она меняется, превращаясь из милой девчонки в нечто извращенное и развратное.

Она тянется к своей сумочке. Она достает двадцатидолларовую купюру.

– Возьми, – говорит она.

Я беру.

– Теперь ты мой жиголо, – говорит она и хихикает. – Такое забавное слово. – Теперь она говорит хриплым голосом. – Теперь ты альфонс. Я твоя шлюха, а ты мой содержанец. Видишь, слова для женщин, которые берут деньги у мужчин, намного хуже. Не правда ли? Поэтому давай вот без этой ерунды по поводу того, откуда берутся деньги, окей?

– Я постараюсь. Но как только кто-нибудь скажет, что я тебя использую…

– Ты вмажешь ему и покажешь, какой ты суровый. – Она дразнит меня. – Джо, мне нужен кто-то. Мои инстинкты подсказывают, что ты умный. И ты преданный. Поставь «Кто-то присматривает за мной» на стерео и потанцуй со мной.

– Мэгги, я не пытаюсь таким образом ничего добиться.

– Чего ты боишься? Что кто-то скажет, что ты прокладываешь себе путь на вершину? В этом городе это комплимент. Так и должно быть, потому что трахаются все, но чертовски мало кто делает это достаточно хорошо, чтобы добраться до вершины.

– Ты уверена насчет этого?

– Джо, если ты не хочешь ставить «Кто-то присматривает за мной», поставь «Ляг, леди, ляг».

– Слишком мило.

– Да, – говорит она, – но это кантри.

Я включаю музыку. Потому что это наш способ сказать, что наш разговор не для слушателей. Это то, что она просила, – Боб Дилан. Может, это кантри. Петь о том, как он укладывает леди на большую медную кровать.

– Какого черта, – говорю я. Мое горло сухое, как наждак. – Потанцуй со мной.

Глава двадцатая

– Он прав. Слишком мило, – сказал Дэвид Кравиц.

Кассета на столе перед ним продолжала крутиться. Начала играть музыка. Кравиц не особенно любил Дилана. Хотя однажды, когда Кравиц пытался увести Джека Николсона у его агента, он притворялся, что ему нравится эта музыка. Притворялся, когда сидел на матчах «Лейкерс», наблюдая, как огромные черные люди обильно потеют, сталкиваясь с другими огромными черными людьми. Это стимулировало его скрытый расизм. Он преодолел его в достаточной степени, чтобы подписать контракт с несколькими из них. Они сколотили большое состояния на рекламе и различных личных выступлениях. Их график был забитым: половину года работали, а остальное время тренировались, поэтому у них было меньше времени, чтобы требовать ненужного внимания, а по количеству долларов за агентский час они превосходили кинозвезд. Так что Кравиц все еще был способен изображать энтузиазм во время спортивных состязаний, но не видел необходимости делать это по поводу Дилана.

– Этой записи, – сказал Шихан, чтобы впечатлить клиента, – меньше часа.

Шихан выглядел гораздо более обрюзгшим, чем ему хотелось. Слишком многие люди считают, что служба безопасности – это низкорентабельный бизнес, который заключается в том, чтобы поставлять полуграмотных полуалкоголиков в качестве охранников в супермаркеты и запугивать сотрудников круглосуточных магазинов с помощью полиграфа, чтобы заставить их признаться, что они съели батончики, не заплатив за них. Шихан взял за правило носить костюмы за 1 800 долларов только по этой причине. Он называл их костюмами генерального директора и главы государства, потому что они были такими шикарными.

К сожалению, в 10:03 того утра, когда Мэгги впервые появилась на публике с Джо Брозом на шопинге, полдюжины людей соревновались друг с другом в том, кто первым донесет слух до Дэвида Кравица. Хотя он был на встрече, не отвечал на звонки и его не прерывали, он, очевидно, знал об этом к тому времени, когда вышел с совещания в 10:40. В этот момент он позвонил Мэлу Тейлору и сказал, что хочет получить полную информацию. Он передал Тейлора своей секретарше Фионе, которая нашла первое свободное окно – 20:00 вечера того же дня.

Тейлор позвонил в Чикаго, как ему было приказано сделать, если что-то случится в деле Бигла. Звонок был адресован самому К. Х. Бункеру. Бункер вызвал Шихана в свой кабинет и сказал: «Поезжайте в Лос-Анджелес. Будьте на встрече. Сделайте так, чтобы клиент был счастлив. Спасибо». Черт, голос К. Х. всегда вызывал у него желание преклониться. Ближе всего к нему был Джеймс Эрл Джонс, когда озвучивал Дарта Вейдера.

Шихан позвонил Тейлору. Он сказал: «Я хочу шоу с собаками и пони. Я хочу, чтобы все было строго. Аккуратно. Надписи. Напечатанные или идеально выведенные от руки. Организованно. Я хочу, чтобы все материалы были на месте. Но ничего лишнего». Шихана обучали монахини.

Он уладил все свои дела, лично позвонил жене и сказал, что не будет дома к ужину. Первый рейс, на который он смог попасть, был в 17:00, расчетное время прибытия – 19:17, единственное свободное место было во втором классе. Тесно для крупного мужчины и ад для одежды. Пиджак некуда было повесить. Он аккуратно сложил его и положил поверх других вещей в отсек над головой. Но что-то сдвинулось или упало, и коробка с книгами прижала пиджак к бумажному пакету с фруктами на 1 200 миль. На плече остались пятна от винограда, и каждый раз, когда он шевелил рукой, из рукава раздавался аромат банана. Рейс прибыл в аэропорт Лос-Анджелеса вовремя, но даже с одной ручной кладью он добрался до стоянки такси только в 19:38. Времени переодеться не было. День был жаркий, в воздухе висел смог. В такси не было кондиционера. Он приехал вовремя, но помятый. На брюках его костюма за 1 800 долларов вокруг промежности было столько же морщин, сколько на морде шарпея-чемпиона Американского клуба собаководства.

К тому же костюм Кравица стоил 3 600 долларов.

– Определенно, звучит так, будто Мэгги и Джо – пара, – сказал Кравиц. – Когда они успели?

У Мэла Тейлора было письменное резюме, краткий рассказ с соответствующими номерами кассет, отмеченными рядом с описанными действиями:

– Мисс Лазло вернулась домой рано утром после бар-мицвы. Ее отвез домой Джек Кушинг.

Кравиц кивнул. Кушинг был клиентом RepCo.

Тейлор взял в руки кассету № 1 и вставил ее в проигрыватель. Она была готова.

– Они начали вступать в интимную связь, – сказал Тейлор и нажал кнопку воспроизведения. Звук был удивительно хорошим, что свидетельствует о качестве использованных микрофонов. Можно было услышать не только слова, но и тяжелое дыхание и звуки страстных поцелуев. – Джозеф Броз уже был в доме. Он появился, где бы он ни был. Они увидели его. – Мэл перемотал пленку вперед. Остановил ее. – Они оба приказали Брозу выйти. Он отказался. Произошла драка. Броз победил. – Мэл нажал на кнопку воспроизведения. Они услышали возню и ворчание.

– Здесь пробел, – сказал