Гукасов посмотрел на часы и присвистнул:

– Пора в вагон.

– Последний вопрос, и пойдете. Когда введут в действие нефтепровод до Туапсе, ваш не обанкротится?

– Нет. Туапсинский заработает не раньше сентября. А у меня уже контракты с приискателями на пять лет вперед. Потом, в Новороссийске есть все необходимые портовые сооружения для перевалки нефти, а в Туапсе их придется строить с нуля. Ну, прощайте!

Миллионер небрежно кивнул сыщику, кинул на стол трешницу и пошел на перрон. Сзади, крутя головой, семенил охранник.

Лыков отправился на Посполитакинскую в сильной задумчивости. Чего-то они с Сергеем недопетрили, что-то проглядели. Но что? Преступление, которое задумал Шкуропат, возможно, связано с нефтью. По крайней мере, до сих пор он сжигал буровые. При чем же тогда артиллерийские погреба?

Статский советник приказал извозчику везти его в другое место, а именно в штаб Кубанского казачьего войска. Там он представился дежурному офицеру и попросил, несмотря на поздний час, о встрече с начальником артиллерии. Дежурный уперся, пришлось предъявить свой открытый лист. Лишь после этого сыщика провели к седоусому полковнику с Георгием. Жалея, что не догадался сунуть в петлицу ленту от своего креста, Лыков сказал:

– Я из столицы, прибыл по Высочайшему повелению. Вот мои документы.

Полковник сразу подтянулся:

– Чем могу быть полезен?

– Михаил Павлович не рассказывал вам о моем поручении? Насчет возможной в городе Екатеринодаре диверсии.

– Ах, вы тот самый Лыков… Разрешите представиться: Лоцариус Адам Карлович.

– А я Алексей Николаевич. Начальник области заявил мне, что объектом нападения могут быть лишь войсковые артиллерийские погреба…

Полковник крякнул.

– Разве не так? – осекся сыщик.

Лоцариус смутился:

– Не знаю даже, как сказать…

– Скажите как есть. Дело наиважнейшее!

– Да, да. У нас было совещание насчет цели диверсии. И там решили, что это погреба. Я возражал, но мое мнение не было уважено. А ведь я начальник артиллерии, в конце концов.

– Очень интересно. Вы считали, что взрыв или пожар будут не на складе боеприпасов?

– Я по-прежнему так считаю. Совещание пошло на поводу у Бабыча с Косякиным. Но ведь я командую артиллерией, а не они! И мне виднее.

В голосе Лоцариуса звучала глубокая обида.

– Адам Карлович, как хорошо, что я к вам заехал. Скажите, пожалуйста, почему склады атаковать не должны?

– А потому, что они пустые.

– Как пустые? – поразился статский советник. – Я лично был там третьего дня и видел пирамиды со снарядами.

– Ах, господин турист. Я не лезу в сыск, отчего же вы судите об моем ремесле?

– Не сужу, а прошу разъяснений. Что же тогда я видел в погребах?

Полковник начал менторским тоном:

– В русской армии есть лишь два места, где действительно снаряды хранятся в больших количествах. Если те места подорвать, то… небо упадет на землю. Это запасы Варшавского и Киевского военных округов. И больше такого нет нигде.

– Но у нас двенадцать военных округов! – начал горячиться Алексей Николаевич. – И как у остальных хранятся огнеприпасы?

– В полевых артиллерийских парках. У нас на окраине города тоже полевой парк. Всего-навсего.

Увидев, что собеседник ничего не понял, Лоцариус сварливо добавил:

– Повторяю: всего-навсего! То есть там хранится двадцать девять тысяч зарядов для средней артиллерии. Не шестидюймовых, а трехдюймовых.

– Но это же до черта! Если они взлетят на воздух, что останется от города?

– Полноте, Алексей Николаевич. И до Всесвятского кладбища не долетит, не то что до городских улиц. Снаряды-то без взрывателей.

– Ничего не понимаю. Почему они без взрывателей?

– Так полагается. Есть небольшой запас для практических стрельб[54] наших батарей. Так, по неполному комплекту… Остальные лежат в несобранном виде. Корпуса начинены мелинитом, но они без взрывателей. Лишь в случае мобилизации их начнут снаряжать дистанционными или ударными взрывателями.

– Однако, случись пожар или взрыв, корпуса тоже сдетонируют, – возразил сыщик.

– Могут, но это надо очень постараться. Поверх турлучной крыши насыпано два аршина земли, часть энергии взрыва земля погасит. Опять же, напомню: там полевой парк. Он малой емкости. И неполный комплект всего на пять батарей. Кубанские казачьи батареи разбросаны по всему Кавказу до Саракамыша включительно. При каждой – собственный склад. Здесь лишь неприкосновенный запас. Даже если рванет, то не так сильно, как предполагают Бабыч с Косякиным. А меня они не слушают…

Лыков был озадачен:

– Если цель диверсии, по-вашему, не артиллерийские погреба, то что?

Полковник задумался:

– Все, что взрывается и хорошо горит. Да хоть то же спиртохранилище «Первенца Кубани».

– Однако оно не в городе, а на краю.

– Как и артиллерийские погреба. А еще есть склады нефти и керосина, их у нас несколько. Пожары и взрывы там будут опаснее взрыва снарядов!

Статский советник поблагодарил полковника за беседу и поехал в сыскное. Значит, они ошибались с этими складами? Или ошибается сам Лоцариус? Полевой парк. Ну и чем не мишень? Ахнет так, что мало не покажется. Рядом Самурские казармы, и до жилья недалеко.

На Посполитакинской был полный сбор: Азвестопуло, все трое надзирателей и начальник. Жуковский сверкал новыми золотыми зубами и рассказывал, как караулил погреба. Выходило очень смешно. На столе опять стояла бутылка водки. Ее дополнял жареный гусачок из обжорки Баграта, что возле Старого Базара.

При появлении чина пятого класса все встали. Корж хотел незаметно убрать посудину, но Лыков попросил себе пендюрочку, и застолье продолжилось. Однако настроение у сыщиков было рабочее. Тимошенко доложил, как шел допрос Шепеля. Кучер, похоже, обиделся не только на «ивана», но и на своего родственника. Он сдал Довгило с потрохами. Беглый аферист не просто реализовывал фальшивые банкноты и укрывал шайку разбойников. Он ею фактически руководил, на пару с Семафором. Так, именно Довгило задумал ограбление аптеки Кранцфельда, когда вооруженные бандиты забрали кассу и несколько флаконов с ядом. День спустя внезапно умер от отравления Куриный, маркер биллиардной в трактире «Биржа». Он знал настоящее имя мыловара и попытался его шантажировать.

Тот же шуринец[55] организовал нападение на недавно построенную баню Виноградского. Ворвались пятеро с револьверами, лица у них были вымазаны сажей. Пальнули в управляющего, но не попали. С перепугу тот отдал им всю выручку. Рядом стоял богатый ссыпщик Макловари, у которого было при себе четыреста тридцать пять рублей – обчистили и его. В бане в это время находилось более ста человек. Но все голые и безоружные! Никто не погнался за бандитами…