– Можно просто уступить свой уцелевший завод Гукасовым, и всю оставшуюся жизнь отдыхать, – вздохнул грек. – Эх, я бы нашел, чем заняться!

– Выходит, Довгило ни при чем в нашей истории? – пропустил его реплику мимо ушей шеф. – Главный злодей – Конон Прович?

– Как знать. Они связаны через Шкуропата. Оба интересуются нефтью. Вычеркивать шуринца пока преждевременно.

– Но он не строит завод, – напомнил Лыков. – Зачем ему сжигать Гукасова с Андрейсом?

– Мы не знаем. Довгило участвует в капитале нескольких нефтедобывающих компаний. Что там творится? Конкурентная борьба? Делят скважины? Тут бах! – и Гукасову стало не до этого, у него завод улетел в трубу… Нет, подозреваемые могут быть в сговоре, диверсия – их совместная задумка.

Отобедав, сыщики поехали к Юшкину. Несмотря на предпраздничный день, его приемная была забита людьми. Тут толпились самые разные личности, включая явных мошенников. Трое казаков с мрачным видом обступили секретаря и гундосили:

– Смотри, мы ведь до генерала дойдем. Как так – отдать нашу землю без нас? Мы за нее кровь проливали, а ты, чернильная душа, чем заслужил?

В углу лощеный англичанин, а может, американец, – кто их разберет? – жевал мятные пастилки и читал нерусскую газету. У окна два туземца шептались с евреями, слышно было, что они обсуждали сумму взятки Юшкину.

Алексей Николаевич предъявил секретарю свой билет, и через минуту питерцы уже входили к инженеру.

– Евгений Максимович, – сразу взял быка за рога статский советник, – как лучше всего поджечь нефтяные баки?

– Поднести к ним открытый огонь. Я уже вам говорил.

– Меня интересуют детали. Давеча мы с вами наблюдали, как первая нефть хлынула в гигантский бак Моринга. Предположим, я хочу его поджечь…

– Вы? А, понимаю…

– Отлично, что понимаете, а то я сам себя уже не пойму. Так вот, я задумал диверсию. Видимо, следует дождаться, когда бак наполнится, и тогда его запалить? Для максимального эффекта.

Надворный советник улыбнулся:

– Так может думать только дилетант.

– Ну-ка? Неужели не нужно ждать, когда резервуар наполнится?

– Конечно. Сама нефть все-таки требует сильного жара. Но в баке, помимо нее, находится еще что?

– Воздух, – изрек Азвестопуло.

– Где вы там воздух-то нашли? – обиделся Юшкин.

– Как где? Между нефтью и крышкой.

– Это не воздух, а нефтевоздушная газовая смесь. И она взрывается от любой искры. Недолитый бак опаснее, чем полный. В разы! Достаточно поднести спичку к смеси, и – бумц!

Лыков изменился в лице:

– Значит, нефти, что уже закачали в бак Моринга, достаточно для взрыва?

– Если вы хотите получить громкий хлопок, то да, – ответил инженер. – Слышно будет в Пашковской. Бак раскроется, подобно бутону, нефть в нем сгорит без остатка.

– Ясно… Значит, ущерб будет относительно небольшим?

– Трубу из Майкопа быстро перекроют, а потом подведут к остальным резервуарам. Там их еще пятнадцать.

– Евгений Максимович, если я хочу нанести максимальный ущерб делу, как мне лучше всего поступить?

Надворный советник потер лоб:

– Максимальный? Тогда нужно набраться терпения. Дать заполниться всем бакам, кроме последнего. Дождаться, когда нефть из резервуаров начнут перегонять в железнодорожные цистерны. Позволить заводу Гукасова залить готовый керосин в свои емкости. И если полупустой последний резервуар взорвется и загорится в этот момент, дело худо. Такой взрыв накроет всех. Вряд ли удастся спасти завод и склад. Даже «Кубаноль» может зацепить.

– А там еще Андрейс строит, – напомнил Сергей.

– Да, вы правы. Ему тоже достанется.

– А еще ближе к саду Шика готовят новую площадку.

– Это Дробязкин, – тут же вспомнил инженер. – Его планируемые мощности смехотворны в сравнении с двумя первыми заводами. Но кирпичник тоже хочет откусить от пирога. На этой нефти все просто помешались…

– Мы были там сегодня, посмотрели площадку, – безразличным голосом заговорил Лыков. – У Дробязкина еще только выровняли землю, колышки вбили, балаганов наставили и этим ограничились. Никого нет, один сторож скучает.

– Понятно почему. Денег у купчика кот наплакал. Думаю, он будет перепродавать место. Так многие делают.

– А почему у него там огнегасительные машины повсюду? Ничего не построено, а насосы у каждой времянки и рукава брошены в пожарный бассейн? Я насчитал шесть новейших труб на бензиновых двигателях. Такого даже у миллионщика Гукасова нет. А земляной вал выше вдвое.

– Я тоже был на площадке Дробязкина, все он делает с умом, – категорично заявил Юшкин. – Обваловка площадки – обязательное условие, без нее не разрешат пустить завод. А машины там вовсе не огнегасительные. Это система орошения баков на случай пожара…

– Орошения? Там что, рисовая теплица?

– Орошение стенок резервуаров с целью охлаждения.

– Но баков никаких нет. Только дощатые балаганы.

– Потом построят и резервуары. А систему орошения уже смонтировали. Вполне разумная предосторожность. Тот, кто перекупит участок, будет доволен. Высота обваловки вас удивила? Ну не знаю. Какой вал захотел, такой и насыпал, правил на этот счет нет. Кроме того, не забывайте: место низменное, весной его заливает. Все же пойма Кубани. Вал и тут пригодится.

– Ой, – спохватился статский советник, – нам пора. У вас там полная приемная, казаки буянят.

– Да они каждый день буянят, надоели.

– Честь имею откланяться.

Питерцы вышли на Штабную. На углу с Рашпилевской стоял офицер и смотрел на них. Лыков с удивлением узнал в нем капитана Продана из контрразведки.

– Игорь Алексеевич! Какими судьбами?

– Здравствуйте, Алексей Николаевич. И вы, Сергей Манолович. Я приехал в Екатеринодар в командировку. По вашей милости, между прочим.

– По моей милости? Поясните.

– Господа сыщики! Я знаю, что такое «кубанский огонь».

Лыкову сначала показалось, что он ослышался.

– Простите?

Капитан хмыкнул:

– Сами же телеграфировали Виктору Рейнгольдовичу. Неужто позабыли?

– Нет, занимаемся этим огнем с утра до вечера, – растерянно ответил Лыков. – Вот только бы еще знать, что это. Расскажете?

– Охотно. Такое название дал своему изобретению подхорунжий Рябоконь. Вы указали эту фамилию в телеграмме Таубе. Как выглядит то, что вы ищете? Труба, соединенная шарниром с толстой плитой?

– Насчет шарнира не знаю, мы располагаем описанием, которое сделал малограмотный инородец. Труба, из которой вылетают на большое расстояние какие-то зажигательные бомбы. Там еще сошки и некая железяка. Может, и плита.