В общем, были собраны все лучшие рубаки рода, вдобавок под видом родственников на маскарад протащили бойцов-простолюдинов из челяди. Под наряды поддели кольчуги и вооружились настоящими, а не парадными мечами. Мало того, собрали большой отряд наемников и подкупили стражников, что те их пропустили во дворец.

И у них чуть было не получилось. Франциска спасло только то, что он, на всякий случай, держал наготове в дворце, роту своих переодетых жандармов. Правда, из-за плохой координации и неразберихи, те вступили в дело с опозданием.

По итогам, дом Пентьевр практически перестал существовать. Но и правящая династия лишилась множества дворян.

— Двести трупов… — Феодора манерно скривилась. — Все до сих пор залито кровью. Слуги не справляются. Фи, какая мерзость. И да, батюшка, вот что еще…

— Не тяни.

— Вы в опале.

— Чего? — я слегка охренел. — С какой такой стати?

— Уж не знаю, батюшка, — Федора сочувственно покачала головой. — Чего такого можно было наговорить дюку, что он даже ваши геройства не оценил?

— Г-м… — я сразу припомнил, как отказался принять предложение Франциска присоединится к резне. — Ну… было… И сильно гневается?

— Не очень… — боярышня мило улыбнулась. — Во всяком случае, бретонских владений вас не лишают. Просто не рекомендовано являться ко двору. Дюшеса вступилась. И дама де Веллекье — тоже. И даже Анна.

— А что с тобой, Катькой и Машкой?

— А что нам сделается? — контесса де Сунбулофф посмотрела на меня как на неразумного малыша. — Вы в опале, а не мы. К нам дюк относится со всем расположением. Вчерась подарил палаты личные во дворце.

— Н-да… — я потянулся рукой, чтобы почесать в затылке, но вовремя остановился.

— Скоро государь помягчеет к вам, — уверенно продолжила Федора. — А пока просто не попадайтесь ему на глаза. Ох, батюшка, когда уже вы научитесь вести себя как следоват при государях…

— Ты поучи еще меня, мелочь пузатая! — рыкнул я. — Всю задницу вожжами обдеру.

— Ой, ой, тятенька, только не это! — в глазах Федоры мелькнула смешинка.

— Ладно, не бойся… — сразу отмяк я. — Ладно, не мозолить глаза — так не мозолить. И то правда, засиделся я здесь. Эй, бездельники, где вы там? Зовите ко мне шевалье ван Брескенса. А вот и он, легок на помине. Ну и рожа у тебя, братец Тук. Короче, завтра утром снимаемся с якоря. Пусть все собираются. Свободен… стоп! Знаешь, что, лети-ка ты к Вельзеру и сообщи, что очень скоро у Франциска появится очень много выморочных имений. Он знает, что надо делать. А за вот эту вот информацию, пусть скостит мне процент за обналичку в Ломбардии. Да тряхни его как ты умеешь, скопидома окаянного…

Вот так и закончились мои похождения в Бретани. Хотя, вру, до того, как я отчалил, произошло еще одно событие…

Глава 16

На наложенную на меня опалу, я не обратил ровно никакого внимания. Дело привычное, не в первый раз. Как говорится: плавали, знаем. Кто только их на меня не накладывал. И Максимилиан Бургундский, и батюшка его, кайзер Священной Римской империи — во время моего визита в Дойчланд, Франциск Бретонский — этот уже в третий раз, насколько помню. Покойный Карл Смелый, тот так вообще, едва ли не раз в месяц лишал милостей.

Работа у государей такая, сложная, не позавидуешь, ей-ей. Опять же, профессиональная деформация, коя свой отпечаток обязательно накладывает. Монарх обязан быть грозным, вредным и непредсказуемым, дабы подчиненные постоянно себя в тонусе держали. Не с той ноги встал — нахрен в опалу всех, кто на глаза попался. Замешкался с поклоном — пшел туда же, не дай бог перечить удумал — извольте проследовать в немилость. И так далее и тому подобное. Вот только все эти опалы, по большому счету формальные, понарошку, ибо государи прекрасно понимают, что таким образом могут живо полезных подчиненных лишиться. Для того, чтобы серьезно под панфары загреметь — это еще надо умудрится. Хотя и такое случается частенько.

А я полезный, без меня как без рук, так что могу позволить себе вольности. Но опять же, без перебора. И вообще, не будь я вассалом Франциска по сеньории Молен, даже не обратил бы внимания, а так обязан изобразить смятение и раскаяние.

Отплытие из Бретани назначил на утро, а сам весь день провел, не выходя из дома. Потихоньку выходил из похмелья, заодно опять взялся за «Хроники графа божьей милости Жана VI Арманьяка», кои за неимением свободного времени совсем забросил. И даже дописал главу своего труда по благородному искусству владения оружием, под претенциозным названием «Сила клинка». Верней, я только диктовал, а писал Хорст, ибо почерк у графа божьей милостью, уж вовсе скверный, пишу, как курица лапой, уж извините.

Модиста великодушно помиловал по совокупности заслуг, но до своей отправки придержал под замком. Дабы языком раньше времени не ляпал. Ломбардца лишать жизни не стал, до проверки информации поживет пока. А может и дольше, там посмотрим. Как бы это странно, после стольких смертей на моей душе, не звучало — пустого смертоубийства сторонюсь.

В общем, дело потихоньку шло к вечеру, я уже предвкушал, как всласть покувыркаюсь на последки с Лизкой, как совершенно неожиданно с визитом явился бастард Франциск де Вертю.

Уже без следов похмелья, но заново хорошо подшофе.

— Мой друг! — начал он, высадив с оттяжкой поднесенную чарку арманьяка. — Ничему не удивляйтесь!

— Вы меня пугаете, Франциск… — честно говоря, я слегка оторопел от такого начала. — Что еще случилось?

— Ровным счетом ничего! — выпалил бастард с лукавой улыбкой и добавил через паузу. — Ничего плохого!

— Ну да, все что могло случится плохого, уже случилось… — прокомментировал я и глазами показал Лизетте заново наполнить стопку.

— Жан, — бастард картинно развел руками. — Вы же все прекрасно понимаете.

— Ладно, ладно, не буду. Но потрудитесь изложить суть дела.

— Обязательно! — внебрачный отпрыск бретонского герцога шутливо поклонился мне. — Итак, я привез к вам гостей. Извольте отдать команду пропустить их своим людям.

— Распорядись… — я кивнул братцу Туку, а сам слегка насторожился.

Естественно, мне уже доложили, что бастард приперся не верхом, а в карете, причем под усиленной охраной, чему я слегка удивился. Но не особо, списав на меры предосторожности после попытки дворцового переворота. А тут гости? И кто, спрашивается? Ежели просто собутыльники, к чему вся эта загадочность? Надо бы себя в порядок привести на всякий случай…

К счастью я шастал по дому не в труселях, так что для приличного вида осталось всего лишь напялить колет, вдеть ноги в ботфорты и приладить на башку берет. Едва управился, как в кабинет гуськом вошли две женщины в длинных плащах с глухими капюшонами. Судя по фигурам, одна взрослая, а вторая еще совсем ребенок. Вслед за ними вперлись Федора с доченьками, все расфуфыренные, словно при дворе.