Стоит открыть для себя способ уменьшить неопределенность и двусмысленность, придумать бальзам от нашей давней аллергии на сомнения, взломать код превращения серого в черно-белое. И тогда повозка, на которой вы мчитесь навстречу власти, сможет привезти вас куда угодно – в изоляцию или выходу из нее. И даже к выходу из Европейского союза.

Комната была чистой, безликой и без окон – светлое, однообразное помещение. Чуть ближе к дальней стене стояли стол и четыре стула. Еще один стул, незанятый, стоял у двери.

Было восемь утра, на улице – декабрь, а до Рождества оставалось 13 дней сумасшедшей торговли. Двумя этажами выше, на улице, жители Лондона направлялись на работу. Автобусы останавливались и трогались, магазины и офисы открывались, люди спешили с рюкзаками и одноразовыми стаканчиками, наполненными крепким горячим кофе.

Здесь, внизу, был другой мир – подземный. Густая тишина оседала внутри бетонной коробки. Пахло сыростью, кофе, дезодорантом и обивкой после химчистки. В этом офисе не было украшений, елок, фотографий с веселых вечеров. Здесь была строгая атмосфера бизнеса.

За столом сидели четыре человека. Трое мужчин и женщина. Я уже несколько раз встречался с этой женщиной. Она была выдающимся адвокатом, специализирующимся на делах, связанных с терроризмом. Ей было за 30, она безупречно выглядела в графитовом деловом костюме в тонкую белую полоску и с прической в стиле Хиллари Клинтон. Рядом с ней сидел ее клиент: азиатский мужчина лет 20 с небольшим в кроссовках, спортивных брюках Hollister и дешевой куртке Puffa. Он был известным сообщником Абу Хамзы аль-Масри, воинствующего египетского священнослужителя, печально известного тем, что читал наполненные ненавистью фундаменталистские проповеди в своей мечети в парке Финсбери и какое-то время находился в поле зрения службы безопасности Великобритании. Недавно спецслужбы узнали что-то новое, и к молодому человеку пришли в его квартиру в восточной части Лондона, чтобы узнать, готов ли он «пролить свет» на некоторые события.

Теперь, когда сотрудники службы безопасности узнали, кто юрист этого человека, они, конечно, поняли, что облажались и у них нет никаких шансов выведать хоть что-то у потенциального информатора. Этот адвокат должен был помочь раскрыть «Талибан», но у него не было на то никаких оснований.

Я сел по другую сторону стола с другим психологом. Они уже час мялись и ходили по кругу. В какой-то момент во время допроса стороны даже поменялись ролями, и допрашиваемый, отыгрывая роль адвоката, заставил замолчать своего настоящего адвоката. Если бы ставки не были такими высокими, это было бы смешно. То, что дело было смертельно серьезным, не было преувеличением.

Вскоре допрос закончился. Сотрудники спецлужб не могли удерживать молодого человека или обвинить его в чем-то. Все решили, что вернуться домой мужчине придется на метро. Адвокат резко встала, упаковала бумаги и устремилась к выходу, но ее клиент никуда не торопился. Он зевнул, посмотрел на потолок, затем взглянул на магнитофон, стоявший на столе слева от нас. Маленькая красная лампочка указала на то, что он выключен. Он усмехнулся.

– Вы не имеете никаких представлений о таких людях, как Абу Хамза аль-Масри, – сказал он. – Вы думаете, что он сумасшедший. Убийца. Преступник. Он не такой. Он человек Божий. Свидетель пророка Мухаммеда. Вы осуждаете террористов-смертников как злых, психически больных людей с промытыми мозгами… но в то же время вы восхваляете британских солдат в Ираке и Афганистане, которые убивают невинных мусульман и бомбят женщин и детей. Вы лицемеры. Вы змеи. Посмотрите в глаза детям и спросите себя: кто герои, а кто угнетатели? Кто истинные верующие, а кто неверные? Абу Хамза аль-Масри не боится вас. Я вас не боюсь. Мы не боимся вставать, и нас не счесть. Мы не боимся рисковать своей шеей во имя Аллаха.

Наш Бог святее вашего Бога. Наши воины сильнее ваших воинов. Наше хорошее глубже вашего плохого. Мы приказываем нашему разуму принести самую большую жертву из всех в служении Аллаху. Мы маршируем к смерти, не имея ничего, кроме стали в наших сердцах. Есть ли большая любовь, есть ли еще большее великодушие, которое мы можем проявить к нашим братьям, чем это?

Древнее искусство сверхубеждения

Несколько лет назад в рамках разработки сценариев контртеррористической подготовки меня попросили прокомментировать смоделированные допросы подозреваемых соучастников ИГИЛ. И это был весьма ценный опыт, который помог мне изучить построение рамок и то, как представители противоположных точек зрения могут укоренить нетерпимость друг к другу и взаимное непонимание.

Вы только что прочитали стенограмму одной из встреч, свидетелем которой я стал в тот день. Эта ролевая игра была очень реалистичной. Как позже выяснилось, в игре была и доля правды: заключительные слова актера произносили подозреваемые в сотрудничестве с ИГИЛ в ходе реального интервью, проведенного спецслужбами. Их отобрали специально из-за рамок, что устанавливал говорящий: он предлагал не только точку зрения, отличную от той, что принимают стойкие представители сил безопасности Великобритании, но и обращался к молодым, разочарованным британским мусульманам, чьи суждения об обществе и изобилии в нем предполагаемых недостатков радикализаторы пытаются укрепить.

Обратите внимание на ударение на слове «наш». И как это слово сочетается сначала с «Богом», затем с «воинами», а затем со словом «хорошее». Теперь посмотрите, как слово «ваш» сочетается с «плохим». Эта взрывоопасная конфигурация из черной и белой рамок, сочетающая в себе темы борьбы, моральной добродетели, чувства товарищества и солидарности, чрезвычайно психоактивна. Она тщательно рассчитана и тщательно откалибрована для максимального убедительного эффекта, и ее регулярно используют не только политические экстремисты и религиозные фанатики, но и ключевые специалисты в любых сферах влияния: в СМИ, рекламе, при продвижении законов.

А еще похожие черно-белые рамки используют дети.

Однажды на Рождество, пару лет назад, я обедал в гостях у друга. За столом сидел его десятилетний сын Джош, и он воспользовался возможностью официально объявить о своем предстоящем новогоднем решении. Он собирался отрастить волосы. Мама была не в восторге и решила выразить недовольство.

– Я не думаю, что тебе это нужно, – сказала она. – У тебя и так прекрасные волосы. Короткие и аккуратные.

Это заявление не произвело впечатление на Джоша.

– Мама Спенсера разрешила ему отрастить волосы, – возразил он. – Когда мы были на днях с ней в машине, она сказала отцу Спенсера, что заставлять его подстригать волосы, когда он не хочет этого, это все равно что применять насилие.

За столом стало тихо. Позже выяснилось, что мать Спенсера была ведущим юристом-правозащитником, но в тот момент я даже не задумался об убеждающей атаке Джоша. Дети часто манипулируют окружающими, и мы все это знаем.