Я перевела взгляд с СарнТэрра на мужа. При виде решимости на его лице сердце пропустило удар.

– Ничего не бойся, – попросил Лайд и, осторожно высвободившись, неторопливо развернулся к дяде. – Мне незачем просить твоей милости. Ты и сам понимаешь это.

– Наглец, – выплюнул мужчина и, перехватив трость так, будто собирался ударить Лайда, процедил: – Я научу тебя смирению!

Я с опаской посмотрела на оружие короля. Да, эта палка с набалдашником в виде застывшего огня не стреляла, но явно была опасна. Я ощущала это всем телом. Может, король дубасил ею всех, кто не подчинялся, или же та испускала некие жуткие магические лучи?

Захотелось убежать и спрятаться где-нибудь. Но Лайд сказал не бояться, и я осталась на месте.

– И ты, – насмешливо проговорил мой муж, – и твой сын так громко пыхтите, желая подмять КоллТэрров. Но силёнок у вас маловато. Даже ваш знаменитый огонь раздора не сработал. Или ты думаешь, что твой сын не пробовал остановить меня? Как видишь, бесполезно. Я обрёл свою истинную пару!

Джэлл побагровел лицом, но в глубине его глаз мелькнул страх. Я едва не подскочила на месте от радости. Что-что, а психологическую битву Лайд выиграл! Впрочем, тэрр всегда был в этом хорош. Ледяная скала!

– Тогда, – скрипя зубами, с трудом выцедил СарнТэрр, – я бросаю тебе вызов. Увидим, так ли слаб огонь СарнТэрров, в стенах Священной пещеры!

Его палка вдруг вспыхнула настоящим огнём, и я ахнула. Гости отпрянули и вжались в стены, когда король начал преображаться. Грузная фигура утонула в пламени, и человеческие очертания начали расплываться. Джэлл будто стал больше, и от этого жуткого вида по спине поползли мурашки.

Раздались крики ужаса, кто-то из дам лишился чувств, да и я задрожала всем телом…

А Лайд запрокинул голову и прикрыл глаза. На лице тэрра заиграла полуулыбка, а голос наполнился радостью.

– Как я ждал этого!

Муж повернулся ко мне и, одним движением скинув с меня плащ, посмотрел так, что жар бросился в лицо.

– Ты прекрасна, моя Евгения. Моя звёздная ведьма. Моя истинная пара!

И приник к моим губам сладким поцелуем…

Но тут же отстранился и шепнул:

– А теперь отойди подальше.

Второй раз меня просить не пришлось – кожа Лайда перламутрово засветилась, как раньше, когда он выходил из озера Слёз. А вокруг стройного тела завертелись белёсые ленты магии. Я отбежала к стене и вжалась в неё спиной, готовясь ко всему. Даже в рухнувшем лифте мне не было так страшно…

Тогда я боялась за себя, а теперь я переживала о другом человеке.

Точнее, о драконе.

Что, если король окажется сильнее? Очень уж он уверен в себе.

Лайд

Я знал, что так будет.

Разумеется, Джэлл был осведомлён о провале своего сына. Огонь раздора Аллэна не помешал моей свадьбе с Евгенией, и это взбесило коронованного папашу моего вечного соперника. И тэрра можно понять, ведь в его распоряжении была не только магия (пусть и не особо сильная), но и священное место предков.

СарнТэрры тоже обладали природным источником силы. Они черпали её из застывшей лавы скалы, в которой находилась Священная пещера их рода. И Аллэн, как тэрр, обретший истинную пару, должен был одолеть меня.

Но план провалился.

Теперь-то я понимал, почему. И было жаль дней, которые я упустил, будучи слепцом. Жаль, что изменить прошлое невозможно, но я способен сделать это с будущим.

И сейчас я был готов доказать моей Евгении искренность своих чувств.

Поэтому приказал мышам и слугам помочь с платьем, при виде которого тэрры лишались дара речи, а моя мама рухнула бы без чувств. Потому повёз жену на бал, зная, что Джэлл не упустит шанса удержать корону.

Я бросил всё к ногам звёздной ведьмы.

Пошёл на риск.

Единственная возможность усидеть на троне – на своей территории одолеть в поединке меня. Я слабее отца и только-только обрёл истинную пару, и старший СарнТэрр понимал, насколько моя магия нестабильна. Особенно если принять во внимание, что огонь раздора, зажжённый Аллэном, ещё не погас. Да, он не влиял так сильно, как должен был, но явно добавлял сомнений друг в друге.

Поэтому, услышав о моём решении посетить праздник в честь прихода Северного ветра, король не преминул приехать. Причём поспешил сделать это до того, как на бал прибудет его соперник. Унизив меня, он навеки заткнёт рты всем тэррам. Останется повелителем Балейвы…

Да. Так и будет, если я проиграю.

Но я был намерен выиграть.

Только так я сумею доказать, что в лице Евгении обрёл истинную пару.

Ей, себе, всему миру!

Это моё признание в любви, которое невозможно отвергнуть.

Потому что или я прав, и тогда победа за мной. Или я скоро погибну.

Ещё сотню-другую дней назад я и подумать не мог, что поставлю на победу свою жизнь. Мне казалось, что я был счастлив, проводя дни в библиотеке, а ночи в тёмном небе.

Как я ошибался!

Я прятался от жизни. Скрывался, стыдясь себя и своего рода.

Своего проклятия.

Одиночка.

С этого дня меня никто больше так не назовёт.

Я одержу победу!

А если нет… То мне не нужна такая жизнь. Жизнь без Евгении. Без своей пары я уже умирал.

– Птенец, – выплюнул Джэлл, приближаясь ко мне. – Ты будешь скулить о пощаде!

Король частично трансформировался, принимая огненную форму. Вбирая магические силы Священной пещеры, он мог даже преобразиться в дракона, как я в озере Слёз. На моей стороне – лишь уверенность, что я поступаю правильно.

Я уже не раз после брачной ночи ощущал пробуждение дракона и видел, как светилась моя кожа. Всё это внушало мне надежду, что я не ошибся. И очень рассчитывал на силы, которые даровало обретение истинной пары.

Оставалась одна мелочь.

Я должен был отпустить человека и полностью уступить себя дракону. Без священных вод озера Слёз, которые помогли бы мне вернуться обратно и снова усмирить зверя… Осознавая, что могу навеки утратить свою первую ипостась и раствориться в инстинктах. Частично умереть.

Сейчас я был обязан довериться ей.

Моей Евгении.

Руки подрагивали, по перламутрово переливающейся коже пробегали синеватые молнии. Сердце колотилось так, будто вот-вот разнесёт на куски хрупкое человеческое тело. Мне впервые в жизни было так страшно, ведь пропасть передо мной была в разы ужаснее всех виденных до этого дня.

Если я, как и раньше, дракон-одиночка, то не только утрачу человеческую суть, но и причиню Балейве нестерпимые страдания жестокостью необузданного зверя.