все же права прикоснуться к Кристаллу не получившая.

– Ну разумеется, не станет же мать так своего ребенка подставлять, – хмыкнула .я.

– Об этом Фелиция Вон рассказывала мне еще до всей этой заварушки с Кристаллом... сейчас я вижу в том намек, предупреждение, она мимолетом сказала что-то вроде “но тебя все равно это не коснется... не о чем волноваться”. Я тогда совершенно не понял, к чему она.

– Это было очень милое и тактичное замечание, что тебе первенства никак не видать, и вообще магию у тебя забирать нечего – потому что ее и так почти нет, – прояснила я с ласковой улыбкой.

– О, теперь я уже понял, спасибо большое, – не менее ласково и приторно поблагодарил меня Эйнар. – Но не о том речь. Фелиция Вон в академию пришла преподавать тогда же, когда и ее младшая дочь – учиться. И, насколько я Фелицию узнал, она из тех матерей, что готовы полмира уничтожить, чтобы ребенка спасти.

–  Думаешь...

– Сомневаюсь, на самом деле. Считаю, что единственный грех Фелиции – безразличие при должной осведомленности. Любимцев защитит, а других, опасных или просто неприятных, – на заклание отдаст. Но я – за здравую подозрительность. Вот только из самой Фелиции больше ничего не выпытать... возможно даже твой Хоук знаете больше, все-таки он у нее учился.

– Вот и откуда тебе все это известно? – покачала головой я. Забавно, Хоук тоже все знал. Все в отношении меня и, не скрывая это, постоянно использовал. Выпячивал, можно сказать. А с Эйнаром – фиг поймешь, где кончаются границы его просвещенности в чужих делах.

– Я просто напросто умею слушать и говорить то, что хотят услышать. И тебе стоит поучиться обращать больше внимания на других людей. С этим артефактом тебе это куда проще, чем прочим.

Он посмотрел на мой кулон с гордость и какой-то странной тоской. А прикусила губу. .Давно уже хотела ему предложить...

– Слушай... у меня ведь еще два блэртелита есть… Я тут подумала и Эби артефакт сделать.

– Такой же? – оживился Эйнар.

– Нет... не думаю... точнее, просто еще толком не придумала, какой... Он же должен быть по-настоящему ей нужным!

– Можно ее саму спросить – с видом, будто величайшее откровение говорит, подсказал мне Эйнар.

– Какие у тебя все-таки идеи восхитительные бывают! – деланно похвалила я. Будто бы сама так и не собиралась сделать... Но вообще я подумывала над тем, чтобы помочь Эби разобраться со своей магий, сделать ее меч, сталь, которая упорно форму этого меча обретает, более гибкой, послушной... Хотя Эби решать.

Меня сейчас больше другое волновало. Не совершу ли я глупость?

Но Эйнар мне так помогает.... с артефактами в смысле. Любовь к искусству  – это, конечно, уважительная причина, но... нужна же ему и какая-то более материальная плата... Мне самой нужна, чтобы не чувствовать себя в долгу.

Мы уже третий круг наматывали по саду – даже Фрай подустал. Я вздохнула и остановилась, сказала предельно серьезно:

– Третий камень я тебе хочу отдать. Чтобы ты с ним что сам захочешь и делал.

Эйнар замер, помолчал. Я чувствовала, что он обрадовался, воодушевился. И чувствовала его смятение.

– Это дорогой подарок, – наконец произнес он.

– Вот только не говори, что ты хочешь от него отказать, – недовольно проворчала я. – Не кокетничай тут, милый. Ради такого материала и душу продать можно, разве нет?

– Дело не в том, что я хочу отказаться...

– А в том, что ты хочешь из него сделать, – кивнула я. – Я может и не самый проницательный и внимательный человек на свете, но тебя, Эйнар, знаю...

– О, правда? – он насмешливо приподнял бровь. Напрягся внутри.

– Ты же не хочешь делать артефакты для себя, особенно такие сильные, а не просто безделушки от легких проклятий, чтобы на губу нацепить... Ты же больше любишь дарить. И подарки принимать. Я... я бы, в принципе, тогда сама могла тебе сообразить что-нибудь, сделать и отдать, раз уж решила так спасибо сказать... Но ты же о другом думаешь? Уже который день думаешь, но попросить не решаешься. Или, скорее, знаешь, что просить и нельзя, не нужно. Что достаточно твоих печальных многозначительных взглядов и тех твоих слов про выдуманную вину перед Фрино. Вину за потерю его чертова глаза. Такая возможность, правда? Сотворить что-то офигительно крутое из офигительно крутого материала, и друга лучшего порадовать своей щедрость, привязать к себе крепче... удовольствие и польза.

Эйнар посмотрел на меня удивленно. Это было чертовски приятно. Но я отчего-то чувствовала себя смущенной.

– Не так уж и выдумана моя вина… – ответил Эйнар, – провоцируя его нападение на тебя... на Абигейл... я не сомневался, что Фрино  пострадает – в той или иной степени. Его психическое состояние тогда, усугубленное к тому же одним моим подарком, ничем другим обернуться не могло. И как бы ты или сам Фрино не убеждали... да, эту дыру, что разъедает меня, это чувство вины, я хочу заткнуть. Целителем для души Фрино стала Абигейл... пусть, я хоть о глазе позабочусь. Друг ведь – сам того хотел... Но Фрино по началу будет не радоваться моей придумке, а мучаться. Проклинать и послыть... к черту. Знаю я его. Это тоже в чем-то весело... надеюсь. Но... ты сама уверена? Правда простила его? Правда, хочешь помочь, но, конечно, сама инициативу проявить стесняешься и на меня все скидываешь?

Энар смотрел на меня, без всяких артефактов читая эмоции, и я никак не могла отвести взгляд. Вот как он все так перевернул? Как все так правильно понял?

Мне даже сказать было нечего.

Зато Фраю было что – он подбежал к Эйнару, гавкнул, потянул его за штанину в сторону общежития. Проголодался, наверное.

Эйнар потрепал его по холке с легкой улыбкой. Я вспомнила образ мертвого черного пса из его темных воспоминаний, поднятых мерзкой рукой из шкатулки во время второго тура. Наверное, у Эйнара был когда-то похожий любимец... и погиб – мне отчего-то придумалась пафосная история с жертвой во имя спасения хозяина –  отсюда и эта любовь к Фраю...

– Пойдем обратно уже...

Эйнар только кивнул, а Фрай, петляя и нетерпеливо махая хвостом, побежал к дому.

– Если вернуться к тому чего я хочу... – сказал Эйнар уже у калитки, – Поможешь мне, ладно?  Я тебе с подарком для Эби, ты