—  Хорошо она тебя отделала, — вино, принесенное рыжей хозяйской дочкой, покатилось по пищеводу, согревая. —  Я-то думал, что у императора в тайной канцелярии сотрудники подготовлены получше!

— Талантище, чтоб её… — полукровка не подал виду, что моя колкость его уязвила, но она уязвила. —  И ведь убить ее я мог. А безвредно скрутить…

Левую руку, ту, которой он закрылся от совы, Сомхэрл берег, старался не шевелить. Но в его голосе при этом всё равно была слышна досада, а не злость.

—  Ты знал, что так будет, — констатировал я.

—  Откуда? —  и сделал глоток из огромной, в литр, кружки. —  Орки не любят людей, шаманы не учат магов. Я понятия не имел, что эта… девушка из хорошей семьи умудрилась нахвататься шаманских техник!

Горячее вино, помогающее восстановить магические силы, мы оба тянули, кривясь и морщась.

—  Я не об этом, — покривившись, я сдержал желание тоже потрогать залеченный ушиб на затылке.

Магическое око без валялось в миске в миске из-под хлеба — ну серьезно, где я здесь треногу для него найду?

Столкновение с моей головой (а вернее — с активной боевой защитой) не прошло для артефакта бесследно. Тонкие настройки сбились и воспоминая на нем сохранились отрывочными фрагментами, ничего к тому, что я и так подслушал, не добавив.

Но и для полукровки они откровением не стали — хотя он, не в пример мне, честно проболтался без сознания до побудки, устроенной Таурой Роше, девицей высоких гуманных качеств.

—  Ты знал, что ее согласие — ложь.

—  Знал.

—  Тебе было выгодно, чтобы я провалился. Поэтому ты предупредил меня, но так, чтобы случайно не переубедить.

—  Мэл, — Сомхэрл хмыкнул без малейших признаков смущения. —  Я дружил с их отцом. У князя Янтарного была хорошая семья. Родители обожали своих дочерей — старшую, любимицу и гордость, и младшую, гордость и любимицу.  Я не знаю подробностей того случая, когда погиб жених Даркнайт — там была мутная история, но я знаю, что он был из рода Лазуритового князя. Из старшей ветви третий десяток наследования! И если в итоге Лазурит не предъявил претензий за его смерть, а предпочел разойтись с Янтарем краями… это означает только одно: Лазурит, при всей мутности истории, очень не хотел огласки этого случая, — полукровка допил остатки своего вина и со стуком опустил на стол кружку. —  Мне нужна Таура Роше. Мне нужно её добровольное, с полной отдачей сотрудничество. И это было бы невозможно, как только Таура Роше выяснила, что ее сестра не в Алых Башнях, а боги знают где.

Он пожал здоровым плечом:

—  А тут ты так удачно подставился с этой провокацией. Оставалось только подождать, пока ты настроишь Даркнайт Ирондель против себя, выдернуть девицу при удобном случае и получить благодарность обеих. К тому же Таура Роше — человек прямолинейный, решения принимает быстро и приводит в исполнения без раздумий, а Даркнайт Ирондель умеет придерживать ее порывы… Договариваться с Таурой лучше всего имея Даркнайт посредником.

Ледяная волна ярости прошлась по хребту, и удержать звериный оскал удалось с трудом.

Но все же удалось.

Полукровка рассматривал меня с интересом — и Звезды знают, что он там видел сквозь маску спокойствия и равнодушия.

А потом он пожал плечом — одним, здоровым:

—  Ну извини. Ты так в нее вцепился, что было сразу понятно — добровольно не отдашь.

 Не добровольно — тоже не отдам. Никак не отдам. И сестрицу её бешеную ты тоже не увидишь, раз уж они идут набором. Как-нибудь переживу её в Алиэто-оф-Ксадель.

—  Кстати, — с невинным видом уточнил полукровка. —  Тебе не показалось, что для жертвы домашней тирании, бедная забитая Даркнайт Ирондель очень уж уверенно порыкивает на старшую сестру?

Переждав очередную волну бешенства, я негромко, но проникновенно и от души попросил:

—  Иди в бездну, Тайернан Сомхэрл!

Пожалуй, счет побед снова качнулся в пользу полукровки.

Если, конечно, этот позор можно назвать победой.

—  И ведь знал же, знал, что не спроста она согласилась, что обязательно что-то выкинет! —  Тай досадливо вздохнул, и снова потрогал рубец, едва не зацепивший глаз и протянувшийся через всю щеку до нижней челюсти и нырнувший к горлу. — Щитами обвешался, настороже был. Ждал практически чего угодно — вплоть до того, что урожденная наследная княжна Янтарная неугодного подлеца заточкой в печень пырнуть попытается… Кроме вот этой ее шаманской рокировки!

Я усмехнулся и поднялся, прихватив с собой боевого друга одной прекрасной озаренной — магическое око. Резерв слегка восстановился, светлые до сих пор не налетели чтобы повязать нарушителей — пожалуй, можно уже возвращаться на Улариэ…

И в тот момент, когда я готовился уйти, полукровка вдруг сжал сквозь одежду укрытый под ней медальон. Нахмурился, сосредоточенно прислушался к чему-то, недоступному мне…

—  Прошу прощения, но я вынужден тебя покинуть, друг мой. Мне только что сообщили о чрезвычайном происшествии, требующем моего присутствия: из крепости Элиавель, расположенной в мире Пьющего Камня, впервые за многие годы был совершен побег. Светлые эльфы пока не сообщили подробности касательно личности беглеца, но ты же понимаешь, столь дерзкое преступление требует самых решительных мер…

—  Понимаю. Рожу только подлатать не забудь… друг мой.

Даркнайт Ирондель Янтарная

Я и забыла это ощущение всесокрушающей силы, характерное для моментов, когда сестра колдует не как девушка из хорошей семьи, а от души. В первый момент у меня засосало под ложечкой и заложило уши — отвыкла. Но организм приспособился, вспомнил, что всё это уже было.

Кокон ее магии окутал меня сразу же, как только мы шагнули в портал и Пьющий Камень с его климантиловой жилой остался позади, отсекая от всего мира и пряча: нам с Таурой не нужны были излишне назойливые гости, способные заглянуть к на огонек.

...на огонек темноэльфийского артефакта, который еще предстояло как-то снять.

Бешеные скачки из портала в портал — да не просто так, а внутри силового шторма, да с подвывертом и ступенчатой системой координирования — попробуйте-ка, повторите, господа преследователи, даже если вдруг сумеете поднять след!

Я закусила губу, пряча улыбку: истосковавшаяся за год Таура дорвалась до силы и откровенно отводила душу.

В какой-то момент бешеная свистопляска прекратилась, и мы вывалились из зоны нами же устроенного хаоса.

Остро запахло йодом и солью, и шум прибоя навалился разом со всех сторон. Мы стояли на высоком утесе, а перед нами, насколько хватало глаз, расстилалось море. Синее, серое, с прозеленью… Шумное, оно грохотало где-то внизу далеко внизу…

Я завертела головой, оглядываясь: скалы, заросшие мхом, плотный травяной ковер там, где траве было за что уцепиться, избушка, приткнувшаяся между камней… и — бескрайняя морская гладь вокруг.