Жарик они бы нам всё равно не помогли. Нельзя тебя ни какой магией куда-либо доставить.

Глеб, поражённый сомнением в силе перстня, остановился как вкопанный.

Он обернулся и, уставившись на птенца, спросил: – Почему? Если я видел картинки дома Жар-птицы, значит, перстень сможет нас туда перенести. Мой друг так даже подо льдами в океане побывал.

Пушистый птенец запрыгал ещё выше и пропел: – Я чистый непорочный огонь и никакая магия не посмеет ко мне прикоснуться.

Тут Жарик слетел с головы богатыря на бугристый обомшелый камень и, склонив голову на бок, стал умилительно упрашивать Мормагона: – Давай с ними пойдём. Ну, давай! Я домой хочу! Моё оперенье пока не обжигает, но вот-вот я могу возгореться, и беды наделать!

Тут Глеб вспомнил, что к Жар-птице нельзя прикоснуться руками и внимательно посмотрел на её сына: – И вправду, ты же полыхать огнём должен.

– Мал он ещё, – недовольно пробасил Мормагон. – Да растёт не по дням, а по часам. Того гляди и полыхнёт, искры не раз пробивались. Кафтан мой в двух местах уж прожёг. Ладно, отрок, сказывай, что знаешь, а там посмотрим одна ли у нас дорога.

Юноша приосанился и, перебирая в памяти полученные знания из книг и вплетая на ходу про Рубиновый дворец, о котором только что узнал, стал пространно рассказывать, одновременно дискуссируя с самим собой: – Жар-птица обитает в Ирий, где царствует вечное лето. Возникло это место после битвы богов Света с силами Тьмы, потому как разделили боги Вселенную, установив Великую Межу между мирами, бросив там камень, в котором, по-видимому, и находится дворец Жар-птицы. Камень тот с такой силой упал, что откололась часть суши. Ещё там есть море ласковое, без штормов, а само как парное молоко, где плещутся невиданные рыбы. Буйство сочных красок райского сада завораживает дивностью природы. Тропическая радуга уходит в небеса над потаёнными бухтами и заливами. Человеку там не нужны блага цивилизации он возделывает землю, поедая плоды трудов своих, охотится и рыбачит лишь для того, чтобы насытиться, а не для развлечения. Так, так, так, что мы имеем? Роскошная природа и практически круглый год одна и та же температура. В общем, благодать для жизни, а для путешественников и туристов тем более лакомое местечко. Э-э-э в тёплых странах значит, этот Ирий, и это здесь где-то рядом. Ага! Мы сейчас где-то в центральной части Индии и нам нужен остров. Итого – наш путь лежит на Шри-Ланку.

Константин Евгеньевич стоял поодаль, как ни в чём не бывало, слушая рассуждения Глеба, однако лоб его стал гармошкой от взлетевших бровей, когда он услышал вывод умозаключений юноши и, прокашлявшись, выдал: – Туда отсюда будет больше пары тысяч километров. Пешком не осилим.

Глеб вздохнул и, по привычке щёлкнув пальцами, пробормотал: – Нам бы Серый Волк помог. Он дорогу знает.

В наступившей тишине среди скальных пород эхом, дарящим умиротворяющий шелест вод неспешной реки, дозорный и богатырь с задумчивым видом почёсывали затылки, кумекая над тем, как осуществить задуманное. Глеб тоже затих. Высказавшись, юноша погрузился в размышления, которые и раньше не давали ему покоя.

Силясь разгадать тайную природу явлений, парень пытался ухватить всё время норовящую ускользнуть почти сформировавшуюся новую мысль, подтачивающую со всех сторон любознательный мозг: «Так, так, так редкостная наблюдательность наших славянских предков обозначила чёткую последовательность того, что в природе всё имеет прикладное значение. Серый Волк как явление природы был кем-то или чем-то полезным, так как ему поклонялись, но нельзя забывать, что его и боялись. И так, что мы имеем. Если Жар-птица – это молния, то становится понятно, что от сильной грозы разорялся царский сад. А кто же этот хищник был в той сказке? Какой образ закладывался в этого мифического персонажа? Волк забрал у Ивана царевича коня, то есть средство передвижения и, следуя древнему закону справедливости «забрал – отдай сполна» включил магические свойства и помог добыть и Жар-птицу, и девицу, и другого коня. Ещё один примечательный момент – Серый Волк не боялся идти к Жар-птице. Он всё про неё знал… а ведь молнию можно поймать на молниеотвод… и это, как правило, металл… то есть металлический серого цвета штырь или трос… а ведь в некоторых сказках упоминалось о том, что Волк Железный… Какое-то странное ощущение, что всё намного проще. Надо не усложнять, а посмотреть отстранённо…».

Жарик с открытым клювом долго смотрел на задумчивого Глеба и вдруг тихо пропищал: – Серый Волк это мой дедушка.

Глеб чуть не подпрыгнул от такого заявления: – Ты читаешь мои мысли?

– Нет, – Жарик закрутил тонкой шеей. – Ты сказал, что Серый Волк может помочь. Это мой дедушка и он без сомнения поможет мне.

Перед глазами Глеба серпантинной лентой запрыгали картинки из книжек, и он несколько раз щёлкнул пальцами, наконец-то ухватив соль мысли, так давно его одолевающей: «Ну, конечно же. Серый Волк не боялся Жар-птицы, потому что она его порождение. В миф было зашито грозовое облако, носящееся по небу шквалистым ветром! Оттого-то он так быстро и возил Ивана царевича! Все образы сплетены сакральным знанием, что с природой надо разговаривать на её языке! Вот это да! Как бы я хотел понимать истинный смысл оставленный предками в настоящих не переделанных на разный лад сказках!».

Вслух же юноша, широко улыбаясь, спросил: – Знаешь, где найти твоего дедушку?

– Его легко позвать. Надо всего-навсего вспахать реку. Только это должна женщина сделать, – затараторил Жарик.

Глеб нервно расхохотался, чем оторвал от дум Константина Евгеньевича и Мормагона: – Вот это задачка! В самом деле, проще простого!

Жарик задорно скакал на валуне, думая, что Глеб тоже радуется, но опечалился, когда услышал ответ юноши.

– Как ты вообще себе представляешь, чтобы мужчина с плугом реку вспахал, не говоря уже о женщине?

Только Глеб это произнёс, богатырь хлопнул себя по бокам: – Ай да молодец! Ай да Жарик! Так и сделаем!

Парень уже ничего, не понимая плюхнулся на валун рядом с птенцом и ставшим фальцетным голосом уточнил: – Вы будете реку пахать?

– А что тут такого? – взял Мормагон Жарика на руки и тот снова воспрянул духом. – Самый действенный обряд с незапамятных времён. Никакой магии, только прямой разговор с Матушкой природой.

– Да, да, да! – запищал птенец и, выпорхнув на землю, указал крылом на рощу в сотне метров левее. – Тут для отличного плуга всё сгодиться.

Богатырь сбросил кафтан на каменную скамью, вынул из ножен острый клинок и ринулся ощупывать деревья и кустарники. Глеб втянул голову в плечи и растерянно посмотрел на Константина Евгеньевича, спокойный