Теперь, занимаясь частной практикой, Луис стал одним из моих главных консультантов по инфекционным заболеваниям, хотя я думаю, что он уже не берет кровь самостоятельно и сам не перевозит пациентов на рентген.

Томас Маршалл, доктор медицины

Доктор Маршалл — врач общей практики, который работал в Уитоне, штат Иллинойс, более 30 лет, пока не вышел на пенсию. Учился на медицинском факультете Канзасского университета и окончил ординатуру по внутренним болезням в больнице Святого Луки в Канзас-Сити, штат Миссури. Затем он переехал в Филадельфию, чтобы получить стипендию по инфекционным заболеваниям, но на самом деле официально никогда не числился на этом курсе.

— Оглядываясь назад, я понимаю, что был рад тому, как все получилось. Мне намного больше нравилось быть терапевтом общего профиля, — признался он как-то мне.

Томас проработал два года в Филадельфии врачом «скорой помощи», пока его брат, служивший в Тайване, не посоветовал ему сделать то же самое. Через несколько недель доктор Маршалл согласился и переехал со своей растущей семьей на двухлетнюю миссию в эту страну. Там он наблюдал за медицинскими ординаторами и приобрел известность тем, что кормил пациентов глиной. (Вот именно, глиной!)

Однажды ночью ему в отчаянии позвонил новый ординатор, который только что принял пациента с намеренной передозировкой паракватом гербицида. Это было соединение, которое обычно использовали для самоубийства, так как принятие даже небольших доз было смертельным. Доктор Маршалл был знаком с использованием активированного угля для поглощения многих токсичных химических веществ, но уголь был недоступен в их бедной тайваньской больнице. Они знали, что паракват инактивируется при контакте с грязью, поэтому задались вопросом, будет ли каолин, продукт на основе глины, используемый для лечения диареи, оказывать такое же воздействие.

— Нам нечего терять, — сказал доктор Маршалл испуганному ординатору. — Давайте попробуем.

Пациент выжил, и новости о радикальном лечении распространились по всей стране, а доктор Маршалл стал героем на тайваньском телевидении. Этот метод лечения вскоре стал стандартом ухода за каждым преднамеренным или случайным приемом популярного гербицида — смертность снизилась со 100 до 30 %.

Я спросил Томаса, что побудило его поступить в медицинскую школу, и ожидал услышать какую-нибудь глубоко трогательную историю, но он удивил меня, сказав: «В то время война во Вьетнаме была в самом разгаре, и у меня был выбор — убивать или спасать. Я выбрал спасение».

Мы с доктором Маршаллом начали практиковать внутреннюю медицину в нашей маленькой общинной больнице почти в одно и то же время. Я скучаю по его вниманию за уходом и состоянием своих пациентов. Сейчас, будучи на пенсии, он даже не думает отдыхать: Томас уже планирует первую из многих гуманитарных поездок.

Его ответ на мой вопрос о том, что он хотел бы, чтобы другие знали о его жизни, был прост.

— Я хочу, чтобы моя эпитафия гласила: «Он любил жизнь, Господа и свою семью».

Джон П. Менденхолл, доктор медицины

Доктор Менденхолл вышел на пенсию после успешной сорокалетней практики в качестве общего ортопедического хирурга. Он окончил медицинскую школу Университета Юты и практиковался в Огдене, штат Юта.

Когда я спросил его, как он заинтересовался ортопедией, Джон сказал мне, что, когда изучал различные хирургические специальности, он провел день с местным хирургом-ортопедом.

— Утро началось с операции, во время которой мы использовали инструменты, которые я так любил. Днем пациентов больше не было, и мы отправились на рыбалку. Тогда я понял, что это моя специальность!

Выйдя на пенсию, он работает с плотницкими инструментами и владеет своим бизнесом, убыточным, как ни странно.

— Я просто люблю помогать людям, — сказал он мне.

Ему регулярно звонят соседи и друзья, которым нужны его навыки для починки дырявой крыши, затопленного подвала, нового душа и других ремонтных работ, которые семья не может себе позволить. Иногда ему даже платят.

И в возрасте семидесяти лет он продолжает быть физически активным и ежегодно пробегает марафон. Исключение было только в тот год, когда во время этого марафона он путешествовал и плавал на каноэ вокруг Полярного круга.

Джон Дж. Месситт, доктор медицины

Специальность доктора Месситта — акушерство, гинекология и общая эндокринология. Интересное и необычное сочетание! Он окончил медицинскую школу Университета Лойолы, а после ординатуры по акушерству и гинекологии получил дополнительную стипендию по общей эндокринологии в том же заведении. До отставки в 2014 году он практиковал в Уитоне, штат Иллинойс, и работал на факультете Северо-Западного университета, а затем Университета Лойолы.

Он носит звание «Орлиного скаута»[58] и одним из первых принял участие в главном скаутском походе в Нью-Мексико, Филмонт.

Когда я спросил о его карьере, он ответил: «Я любил медицинскую практику. Я был самым счастливым парнем в мире».

Однако, когда я спросил о его величайшем достижении в жизни, он ответил: «У меня шестеро детей, и у всех есть степени магистра, и ни у кого из нас нет долгов».

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Они прошли обучение без студенческих или других кредитов, — сказал он. — Вот почему я не езжу на «мерседесе».

Дэвид Мохель, доктор медицины

Доктор Мохель — очень успешный хирург-ортопед, специализирующийся на общей хирургии суставов. Обучался в медицинском колледже Университета Иллинойса, а сейчас практикует в Уитоне, Иллинойс. Он лично заменил оба колена и оба бедра одного из членов моей семьи (и она все еще ходит).

Дэвид — набожный семьянин и считает членами своей семьи даже домашних животных. На самом деле за день до крупного чемпионата штата по гольфу, в котором участвовал его сын, любимая собака семьи Грей рухнула в кухне на пол от остановки сердца. Все были так расстроены, что доктор Мохель делал искусственное дыхание собаке, пока она не пришла в себя. К сожалению, позже, после визита к ветеринару, стало понятно, что собака не сможет долго жить и ее нужно будет усыпить.

— Это был первый и последний раз, когда я делал искусственное дыхание животному, — рассказал он мне.

Доктор Мохель регулярно ходит в церковь со своей семьей и считает, что его рассказ о внетелесном опыте пациентки Мэри не имеет научного объяснения. Когда он рассказал мне свою трогательную историю («Рождественская песнь Мэри»), я спросил, кто еще знает об этом.

— Никто, кроме членов семьи, — ответил он. — Я бы побоялся рассказать об этом кому-нибудь еще.

Робин Мраз, доктор медицины