Следующим пришел Зак, потом Дуг и остальные шерпы; последним притащился Грант. Выражение лица Дуга было грозным. Сесили непроизвольно выпрямилась, гадая, в чем дело.

Дуг прямиком направился к Мингме. Сказав, что ищет туалет, Сесили подобралась поближе, чтобы послушать.

— С этим парнем сплошная нервотрепка. Я думал, Галден столкнет его. Он хотел, чтобы шерпа нес его рюкзак. Поверх своего. Просто возмутительно.

Мингма резко втянул в себя воздух. Самый спокойный и уравновешенный человек на горе, он явно был шокирован.

— Он об этом попросил?

— Пусть идет куда подальше. Я такого не допущу. Я сказал ему: «Если ты не можешь тащить в гору свой рюкзак, тогда тебе нечего тут делать».

Сесили так и не поняла, кого они обсуждают, но возмущение Дуга было вполне оправданно. Она подумала о том, как строга была к самой себе, как ругала себя за то, что плохо справилась на «Месте повешения». Но она не просила Галдена нести за нее рюкзак.

— У Гранта остался последний шанс. Сначала претензии с кислородом, потом это… Я не желал его здесь видеть, но чертов Чарльз…

— Сесили, а какая палатка наша? — прозвучал голос Элиз.

Дуг и Мингма сразу замолчали. С бешено бьющимся сердцем Сесили поспешила к своей палатке. Ее удивило поведение Гранта, если учесть, как много тот разглагольствовал о своей силе и выносливости. Хотя он всегда держался так, будто гора — его собственность, поэтому нет ничего странного в том, что и к шерпам у него такое же отношение.

Галден принес обед: пакет с регидратированной едой. Сесили отдала должное Заку: он был прав насчет спагетти болоньезе. Они оказались вкусными. Она ела медленно — на высоте желудок становится очень хрупким, ему трудно удержать что-то в себе.

А вот то, как ела Элиз, вселяло спокойствие: она не только съела весь паек, но и догналась «вредной пищей»: чипсами, шоколадом, жевательными конфетами.

— Для третьего лагеря нам понадобится много энергии, — сказала Элиз, угощая Сесили соленым арахисом.

Они вместе перекусили, одновременно занимаясь своими личными делами. Сесили записывала события дня в блокнот, чтобы потом описать их в блоге. Элиз обрабатывала фотографии. Ее ловкие пальцы так и мелькали над экраном смартфона, когда она обрезала, высвечивала и настраивала насыщенность и контрастность изображений — в общем, готовила снимки для соцсетей, чтобы отправить их, как только появится сигнал.

Возможно, кто-то и смеется над инфлюэнсерами, но объем работы, которую они делают, чтобы их платформа была успешной, огромен.

Когда опустилась ночь, Сесили устроилась в своем спальнике. Интересно, все люди в палатках, разбросанных по горе, испытывают то же самое? У них тоже проблемы с питанием? Они тоже чувствуют себя вымотанными? У всех тоже постоянно заложен нос, а в голове пульсирует боль? Элиз уже сладко сопела рядом с ней.

И вот тогда Сесили поняла: ее мысли заняты только этими заботами. Спать, есть, дышать. Она больше не переживает из-за таинственного свистуна или опасного чужака. Не волнуется за свою карьеру, за огромный долг, поджидающий ее дома, за сам факт того, что у нее нет дома, куда можно было бы вернуться.

Сейчас для нее главное выжить.

Возможно, именно поэтому Чарльз хотел, чтобы она приобрела собственный опыт восхождения.

Сесили снова подумала о «Месте повешения». Ведь она получила бы серьезную травму, если б поднималась без жумара. Ей трудно было представить, каково это — подниматься вообще без веревок. А ведь они пока только во втором лагере… Вот у нее и будет возможность реально оценить решение Чарльза подниматься в «альпийском стиле».

«Но только если Чарльз будет в этом честен».

* * *

Сесили открыла глаза. Вокруг было темно. Цифровые часы горели неоновым светом: два ночи.

Она уставилась в пластиковую крышу палатки и наблюдала, как клубочками разлетается ее дыхание. Натянула клапан спальника до самого носа. Холодно.

Элиз рядом дышала спокойно и ровно. Но что-то все же разбудило Сесили. Свист. Тот самый свист…

По телу прокатилась волна страха.

Мышцы напряглись, сердце учащенно забилось. Она боялась снова услышать эти звуки, эту последовательность диссонирующих нот. Однако вокруг стояла тишина.

Сна не было ни в одном глазу, и Сесили поняла, что ей надо в туалет. Естественные позывы игнорировать невозможно. С великой неохотой она выбралась из тяжелого пухового спальника — и ощутила такой холод, что дыхание перехватило.

Элиз застонала, но не проснулась.

Сесили надела куртку и ботинки и выбралась в ночь. Кнопка на налобном фонаре никак не нажималась, и она чертыхалась, ругая неловкие от холода пальцы.

И тут услышала голоса.

— Уходи, — произнес женский голос.

— Что-то прошлой ночью ты не возражала. Ладно тебе… — Мужчина.

— Мы были пьяны. И ты мне нравишься… но не здесь.

— Никто не узнает.

Сесили пригнулась и стала красться на голоса. Один из них держал фонарь, хотя и прикрывал его ладонью. Однако света хватало, чтобы понять, кто говорит. Женский голос принадлежал Ирине. А мужской…

Гранту. На этот раз Сесили была уверена.

— Как ты не понимаешь? Мы на горе. Мне нужно сконцентрироваться. Оставь меня в покое, иначе я закричу… и тогда все узнают, какая ты мерзкая свинья. Свинья. Свинья. Хряк, хряк, хряк. — Ирина откинула голову и захохотала.

Грант попятился. Если б он обернулся, то увидел бы Сесили. Она не хотела оказаться на его пути в тот момент, когда его так грубо отвергли.

— Ты сошла с ума.

В этом он мог быть прав. Ирина выглядела одержимой. Но с другой стороны, если б Грант ломился к ней, Сесили повела бы себя точно так же.

Когда наступила тишина, она проскочила в туалет, а потом вернулась в свою палатку. На секунду решила, будто слышит резкий треск и какое-то хихиканье, однако отмахнулась от этих мыслей.

Ирина вполне способна сама позаботиться о себе.

27

Когда прозвенел будильник Сесили, Элиз уже успела упаковать свои вещи и была готова к выходу.

— Мы идем в третий лагерь?

Элиз покачала головой.

— Я только что узнала от Мингмы: надвигается плохая погода. Есть риск застрять на горе — без кислорода и при малом запасе еды это будет проблема.

— Я рада, что мы возвращаемся.

— Я надеюсь, что достаточно акклиматизировалась. — Элиз принялась грызть ноготь, и Сесили поняла, что впервые видит, как та нервничает. Однако эта нервозность была объяснима. Элиз планировала подниматься без кислорода — в этом случае акклиматизация имела особое значение.

— Дуг проверит, готова ли ты. — Сесили ободряюще сжала ее руку.

Когда они вылезли наружу, Сесили с удивлением обнаружила,