смеялись, когда он ее выдвинул. Против отца восстали все коллеги, обвиняя его в попытке тихой сапой доказать правоту Лысенко, что есть, — с жаром добавила Кейт, — очевидная ложь! На самом деле он пытался объяснить, почему лысенковцы вопреки явным заблуждениям продолжали делать из себя посмешище. Сэнди, почему любое официальное учреждение так быстро костенеет? Возможно, это лишь моя фантазия, но я не могу отделаться от навязчивой мысли, что сегодняшние власти взяли за правило перехватывать любую оригинальную идею, чтобы ее извратить или подавить. Помнишь, Тед Горовиц говорил, что людей пытаются отвадить от изучения «Места катастрофы»?

— У тебя еще есть сомнения насчет правительства? — мрачно ответил Сэнди. — Причина, на мой взгляд, проста. Правительство — это социальная противоположность естественного отбора. Узкие группы внутри общества, стремившиеся получить власть любой ценой — в ущерб морали, самоуважению, честной дружбе, давным-давно установили свое господство. Широкие массы полностью утратили контакт с властями. Люди понимают: шаг вправо, шаг влево, и тебя раздавят. Причем есть средства, чтобы сделать это буквально. Ох, как, должно быть, ненавидят Обрыв в Вашингтоне! Община — кот наплакал, а граждане ухитряются противостоять любым попыткам федерального диктата!

Кейт поежилась.

— А как же ученые?

— Они реагируют по-другому. Взрывообразный рост научных знаний ускорился до такой степени, что даже самые блестящие умы не способны за ним угнаться. Теории заскорузли, превратившись в догмы, как в Средневековье. Ведущие знатоки считают своим долгом охранять родимое вероучение от еретиков. Разве не так?

— К отцу это тоже относится, — закусив губу, согласилась Кейт. — Но ведь он доказал свою правоту! Багира — живой тому пример.

— И не единственный?

— Конечно, нет. Однако папа только ее сумел спасти от продажи в цирк в Кемадуре. Цирк тогда только-только основали, в него вложили большие деньги и… Смотри-ка!

Они проходили мимо ровного газона, где на одеяле спали два ребенка. Рядом сидела собака такой же масти и экстерьера, как Натти Бампо, только поменьше размером. Очевидно, сука. Она смотрела на чужаков ровным взглядом, приподняв верхнюю губу и обнажив острые белые зубы. Собака тихо, словно задавая вопрос, зарычала.

— Привет! — с оттенком нервозности поздоровалась Кейт. — Мы здесь новенькие. Мы только что были у Теда, он и Сузи разрешили нам поселиться в старом доме Торгримов.

— Кейт, ты реально думаешь, что собака способна понимать сложные…

Оторопев, Сэнди замолчал на полуслове. Потому что сука вдруг завиляла хвостом. Кейт с улыбкой протянула руку, позволяя себя обнюхать. Через минуту Сэнди последовал примеру спутницы.

Собака немного подумала, совсем по-человечески кивнула и повернула голову так, чтобы показать прикрепленную к ошейнику табличку с выбитой надписью.

— Брунгильда, — прочитала вслух Кейт. — Твои хозяева Джош и Лорна Тревес. Как поживаешь, Брунгильда?

Собака торжественно подала им правую лапу, после чего вернулась к своим обязанностям. Пара двинулась дальше.

— Теперь веришь? — пробормотала Кейт.

— Да, черт возьми. Как стая собак твоего отца умудрилась найти сюда дорогу?

— Мэр уже говорила, что они, должно быть, сбежали из какого-нибудь НИИ в поисках лучшей доли. Папины собаки жили в нескольких центрах. Интересно, далеко ли еще до Ортодромического Курса? Мы не заблудились? Табличек с названием улиц нигде нет.

— Я тоже заметил. Это еще одна часть общей картины, помогает оторваться от абстракции и вернуться к действительности. Конечно, такой фокус работает только в маленькой общине. На скольких улицах ты бывала раньше, читая одни названия и не обращая внимания ни на что другое? Мне кажется, это один из способов отвлечения внимания. Твердое восприятие требуется человеку не меньше твердой пищи. Без него человек медленно угасает. А вот и перекресток, видишь?

Они быстро прошли последние несколько шагов.

— Ох, Сэнди! — У Кейт вырвался порывистый вздох. — Мы не ошиблись? Это не дом, а скульптура! Какая красота!

После долгой восхищенной паузы Сэнди произнес в пространство:

— Большое тебе спасибо!

От избытка чувств он подхватил Кейт на руки и перенес через порог, совершенно непохожий на обычные пороги.

Логика привлекательности

— Интересно, чем вам так понравился Обрыв? — пробормотал Фримен.

— Разве не ясно? Жители Обрыва правильно поняли то, что в Пареломе понимают абсолютно превратно.

— Судя по вашим словам, это все тот же штепсельный образ жизни. Приезжаешь, занимаешь пустой дом…

— Нет, нет, не-ет! Первое, что мы увидели, когда вошли в дом, была записка, оставленная прежним жильцом Ларсом Торгримом. Он объяснил, что его жена серьезно заболела и ей потребовались регулярные сеансы лучевой терапии, вот они и решили переселиться поближе к крупной больнице. Иначе ни за что бы не покинули город. Торгримы были очень довольны домом и выразили надежду, что новым жилицам он тоже понравится. Их двое детей передавали привет и наилучшие пожелания. Это не похоже на штепсельный образ жизни, который при переезде требует не оставлять после себя ничего личного.

— Однако, как и при поступлении на работу в «ЗК», вам немедленно устроили прием…

— Я вас умоляю! В таких местах, как «ЗК», поводом для приема служит появление нового сотрудника, для них прием — деловое мероприятие, на котором сотрудник и его новые коллеги нюхают друг у друга под хвостом, как встречные собаки. В Обрыве совместные увеселения — неотъемлемая часть жизни общины. Народ собирается по любому поводу — отметить день рождения или годовщину, или просто потому, что выдался теплый, спокойный вечер и созрело домашнее вино, которым можно угостить соседей. Вы меня разочаровываете. Я думал, уж кто-кто, а вы способны разобраться, по какой причине правительство хочет обнулить Обрыв и вернуться к исходному положению.

Фримен впервые занял явно оборонительную позицию. Настороженным тоном он сказал:

— Ну, я, естественно…

— Можете не извиняться. Если бы вы копнули поглубже, мои слова не стали бы для вас новостью. Думайте, черт возьми, думайте! «Место катастрофы — США» — в буквальном смысле единственный первоклассный анализ того, как изъяны нашего общества проступают наружу в обстановке, возникающей после трагических событий. В других поселениях беженцев тоже проводилась работа, но она велась поверхностно, неглубоко, по шаблону. Прямо заявив, что жертвы землетрясения в Заливе сами не справятся и опустили руки, давно поняв, что бразды правления захватила коррумпированная, ревностно охраняющая свои интересы замкнутая группировка, эксперты из колледжа Класа совершили, по мнению Вашингтона, непростительную наглость. Они заявили, что знают, как все это исправить!

Фримен усмехнулся.

— Вдобавок продемонстрировали это на практике и, что хуже всего, не позволили государству вмешаться.

— Сколько прошло времени после вашего прибытия, прежде чем вам об этом рассказали?

— Мне никто ничего не рассказывал. Я сам все понял