Впрочем, вдвоем работается гораздо быстрее. В конце концов мы выуживаем «Галдаброк» из-под груды фолиантов по алхимии. Вооруженная находкой, я бросаюсь к зеркалу. Узница благодарно улыбается и листает свой экземпляр, пока не добирается до нужной главы, я переворачиваю страницы одновременно с ней. Оказывается, номер главы – 26, название – «Дымы и зеркала».

Я кладу раскрытый том на кровать и при помощи Элифаса быстро просматриваю параграфы. Руны, заколдовывающие браслет для превращения тела в дым, руны для превращения недруга в облако (рекомендуется использовать в ветреные дни), руны для решения проблемы дымящей печи и еще много всякой всячины. Можно подумать, что все на свете беды и пороки можно устранить письменами на дереве, металле или камне. Волнующая, но при этом пугающая перспектива!

В конце концов мы добираемся до зеркал. И снова нескончаемое перечисление. Зеркала для определения несравненной красавицы, зеркало – окно наружу, уродующее, приукрашивающее, старящее, омолаживающее, улавливающее сны, помогающее увидеть прошлое, отражающее спину, когда стоишь к нему лицом, зеркало-будильник, зеркало-тюрьма, зеркало неподвижного времени… Вот оно! Заковыристая формула включает кровь и слезы того, кого предполагается пленить. В остальных перечисленных ингредиентах я ничего не смыслю. Да нам и не нужно забираться в такие дебри. Наша задача – снять заклятие.

Отгадка содержится в заключительном абзаце: «Чтобы отменить заклятие и освободить узника, достаточно зачеркнуть заключительную руну серебряным ножом».

– Только и всего! – ликую я. – Не думала, что это будет так просто.

Элифас торжествующе улыбается.

– Пускай решение и нехитрое, но попробуй что-нибудь предпринять, не зная его! – изрекает он в профессорской манере.

Я бросаюсь в мастерскую Эликса, но голос Элифаса заставляет меня оглянуться.

– Куда это вы?

– За серебряным ножом! – нетерпеливо отвечаю я. – Наверняка там такой найдется!

– Можете не утруждаться, – говорит Элифас с самодовольной ухмылкой.

Нагнувшись, он закатывает свою правую штанину. За голенищем его сапога припасен узкий кинжал в белых деревянных ножнах.

– Такие штучки всегда при мне. Полезнейшее средство против колдовства. – Он протягивает мне кинжал рукояткой вперед. – Предоставляю вам честь освободить принцессу – узницу зеркала!

– Прямо как в сказке!

С этими словами я хватаю отполированную временем рукоять.

– Теперь вам понятно, почему я сказал, что историки вдохновляются реальностью?

Я вожу пальцем по рунам на раме зеркала и останавливаюсь на завершающих. «Получай, Эликс!» Я с размаху вонзаю кинжал в деревянную раму.

Оглушающий взрыв, порыв ветра отшвыривает меня к кровати. И тут же восстанавливается поколебленное было спокойствие. Тишину нарушают только рыдания. Женщина, находившаяся раньше за зеркалом, оказалась по другую, нашу сторону.

Мы с Элифасом выпрямляемся, женщина старается прийти в себя, для чего глубоко дышит.

– Я… я…

Она запинается, ищет слова, ерошит и без того растрепанные волосы. Наконец, она кидается в объятия Элифаса, и тот краснеет до корней волос.

Выразив таким способом ему благодарность, она бросается ко мне, падает на колени и обнимает сильно, словно несколько веков не дотрагивалась до людей. Я вдруг понимаю, что так оно, должно быть, и есть. Ее волосы пахнут пряностями и цветками апельсина. Я тоже растрогана: прижимаюсь подбородком к ее шее, крепко ее обнимаю. Она не торопится меня отпускать, не убирает рук с моих плеч.

– Как я вам благодарна! До чего прекрасно прижимать к себе другого человека! Как же долго длилась моя неволя!

– Сколько? – спрашивает Элифас.

– Ваш голос! О!.. Простите, наверное, я кажусь вам безумной, но я не слышала человеческого голоса уже…

– Сколько времени? – не терпится узнать Элифасу.

Она спрашивает у него нынешнюю дату, он отвечает. Для меня эта информация ничего не значит: китайская грамота, что-то вроде месяца Феникса в год императорской лошади. Принцесса в ужасе расширяет глаза.

– Сто тридцать шесть лет… – бормочет она, считая на тонких золотистых пальцах. – Все, кого я знаю, давно мертвы.

– Так вы не жена Эликса? – спрашиваю я, не понимая, почему ее заперли.

– Его жена? Вы всерьез считаете, что я могла бы выйти за этого самовлюбленного червяка, этого подлого скорпиона, это жалкое змеиное отродье?

Мне остается довольствоваться этим ответом.

Узницу внезапно посещает какая-то мысль, от которой у нее расширяются зрачки. Она забирается на кровать и стоя разглядывает стену над изголовьем. Предмет ее интереса – квадратное зеркало с деревянными ставнями, которые она тянет на себя. Зеркало поворачивается на вделанных в раму петлях. За ним, оказывается, спрятана ниша. Женщина запускает туда руку и вынимает деревянный ларец не больше шкатулки для украшений. Опустившись на кровать, она не спускает глаз со своей находки.

– Что это? – спрашиваю я, подходя ближе.

Она достает из шкатулки тонкую цепочку с огромным красным камнем, в полутьме отбрасывающим на ее лицо кровавые отблески.

– Похоже на камень Сализарины, – нарушает молчание Элифас.

– Правильно, – подтверждает недавняя узница. – Он покрыт тысячами крохотных рун. Их выгравировала каста Важры, это колдуны – мастера огранки и росписи волшебных камней.

– И зачем он нужен? – спрашиваю я, щурясь, чтобы разглядеть миниатюрные руны.

– Он называется «Сошеки Футетсу», «Камень бессмертия». Он обращает вспять течение жизни своего владельца. Благодаря ему Эликс не стареет. Для этого ему достаточно надевать и носить камень несколько часов в неделю.

– Такие камни существуют?

– Я слышу этот вопрос из уст чародейки? – удивляется она.

Я вздрагиваю от неожиданности.

– Но… но как?

– Дитя мое, – отвечает она, кладя камень обратно в шкатулку и ласково гладя меня по голове, – я видела сопровождавшего тебя белого человека. Ваше сходство так велико, что я поняла, он твой брат.

– А вы? Кто вы? – спрашиваю я, разрываясь между гордостью своим сходством с Жоло и страхом, что меня так легко опознали.

Так вот что такое быть чародейкой? Быть узнаваемой, не иметь возможности спрятаться? Всюду подвергаться опасности? Мне не нравится чувство хрупкости, которое я испытываю в этот момент. Мне хочется чувствовать себя сильной, а не слабовольной девочкой, не владеющей волшебством, то есть не собой нынешней. Женщина захлопывает шкатулку и со вздохом произносит:

– Прошу меня извинить. Я даже не представилась. Отвыкла от общения. Меня зовут Ваишали, я колдунья.

Кровь застывает в жилах. Я бросаю тревожный взгляд на Элифаса, встаю и отхожу от женщины.