он постоянно был включен, даже когда его никто не смотрел. Мама уехала по делам. Джини чистила плиту. Корреспондент на экране рассказывал о висящем в воздухе смоге от лесных пожаров на западе. Без всякого предупреждения у меня к горлу вдруг подступила тошнота, и я еле успела склониться над раковиной. Меня стошнило одним желудочным соком.

– Что с вами, мисс Хана? – спросила Джини.

Но я, не в силах ответить, кинулась наверх к себе, по дороге чуть не налетев на Зака.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего, – с трудом выдавила я и захлопнула за собой дверь.

В тот вечер родители обнаружили повреждения на машине.

Все началось с ссоры. Они редко конфликтовали, поэтому, услышав ругань, я удивилась, вырубила музыку в наушниках и стала прислушиваться к приглушенным голосам за дверью.

– Ты что-то скрываешь? – спросила мама.

– Ничего. Понятия не имею, что случилось.

– Но это же твоя машина.

– Повторяю, я не ездил на ней больше недели, – сказал папа.

– Может, кто-то из персонала?

– Вряд ли. У всех есть свои автомобили.

– Но если это сделал не ты, тогда кто?

Стало тихо. Потом в мою дверь постучали.

Все эти дни я обдумывала, как объясню родителям, что произошло. Обычно я врала легко, но в этот раз отвечать на вопросы оказалось неожиданно непросто.

Я сразу призналась, что брала машину. Сказала, что Люс попросила срочно приехать, потому что ее собаку стало тошнить и надо было скорее отвезти ее в ветклинику. В этот момент ее родителей не оказалось дома, и на телефон они не отвечали. Люс не решилась вызвать такси, поскольку вряд ли бы кто-то согласился посадить на заднее сиденье больного питомца. Если бы дело не было срочным, я бы ни за что в жизни не взяла машину без спроса. На обратном пути я случайно задела оленя, вышедшего на дорогу. Не пострадала, но испугалась. Вернувшись домой, хотела все рассказать, но побоялась признаться.

«Понимаю, что не подумала и совершила глупость, больше так не буду. Извините, пожалуйста», – завершила свой рассказ я.

Лица родителей смягчились. Мы обнялись. Они заставили пообещать, что я больше никогда так не поступлю, и простили меня. Сказали, что машину починят и все останется в прошлом. Родители были рады, что я не пострадала, и даже гордились мной, ведь я не оставила подругу в беде, а помогать другим – это важно. От их слов меня замутило.

Машину не отдали в ремонт. Она стояла в гараже и служила постоянным напоминанием о том, что я натворила. Даже укладываясь спать, я ощущала ее присутствие внизу, под собой, – эту гниль, которая завелась в основании здания. Мне казалось, что с каждым прожитым днем она все дальше и дальше расползалась по дому.

Последующие дни были ужасными. Я не могла ни есть, ни спать. Стоило закрыть глаза, и передо мной вспыхивал свет фар, и в этом свете я видела ее взгляд. Ложь родителям легла дополнительной тяжестью на мои плечи. Это был слишком серьезный обман, чтобы забыть о нем. Я боялась случайно проболтаться, поэтому постоянно держала всю историю в голове, обдумывала каждое свое слово, каждую деталь рассказа, пока он не стал гладким и правдоподобным.

Мама озабоченно посматривала на меня. «У тебя измученный вид, все ли в порядке?» – спрашивала она.

Мне хотелось им рассказать, но каждый раз, уже готовая заговорить, готовая сделать шаг в пропасть, я представляла, как мамино лицо исказится от ужаса. Как она в страхе отшатнется назад, а папа, приоткрыв рот, уставится на меня, словно на чудовище. И я отступала от края, понимая, что никогда не смогу сказать им правду.

– Ты видела новости? – прошептала мне Люс в телефон.

Была глубокая ночь. Я много дней ждала ее звонка. На мои звонки и сообщения она не отвечала, в школе не появлялась. Если бы я сама не сходила с ума от страха, то, наверное, начала бы беспокоиться о том, что с ней происходит. Но я все время пыталась избавиться от мыслей, мучивших меня днем и ночью, и была не в состоянии волноваться еще и за нее.

Телефон дрогнул в моих руках. Меня охватил неизбывный ужас. Я не хотела слышать новости.

– Нет, – выдавила я.

– Нашли женщину.

Я вдруг стала такой легкой, как будто оторвалась от собственного тела.

– Она жива, – сказала Люс, словно прочитав мои мысли. – В больнице в критическом состоянии. Врачи не уверены, что выживет.

Меня затошнило.

– Как ты думаешь… – Она не договорила.

Я схватила чашку с тумбочки, склонилась над ней, но рвоты не было.

Этого не могло быть. Не нужно больше об этом.

– Ее нашли неподалеку от того места, где мы были той ночью, – понизила голос Люс. – Сейчас разыскивают водителя.

Это совпадение. Люс ведь не сказала, что ее обнаружили именно в том повороте, где нас развернуло. Наверное, была еще одна машина, с которой случилось то же самое.

– Ее звали Мэри Кэннон Дэвис.

Звали.

Я не хотела знать ее имя. Это просто очередная жертва ДТП, очередная трагедия, никак не связанная со мной. Но имя уже четко отпечаталось в мозгу. Мэри Кэннон Дэвис.

– Зовут, – поправила я.

– Зовут, – повторила Люс.

– Я не могу спать, – сказала я.

– Я тоже.

– Ты кому-нибудь рассказала о том, что произошло? – Мне было страшно даже спрашивать.

– Нет. А ты?

Я выдохнула.

– Нет.

– У нее двое детей, – сказала Люс дрогнувшим голосом.

Я не хотела, чтобы она мне это рассказывала. Не хотела слушать. От ее слов у меня все мутилось перед глазами, лицо жгло огнем. Я потрогала щеки – они были мокрые. Почему? Почему я плачу из-за человека, не имеющего ко мне никакого отношения? Нужно взять себя в руки.

– Я хочу, чтобы все это исчезло как страшный сон. Как ты думаешь, оно исчезнет?

Люс долго не отвечала. Наконец сказала:

– Не знаю.

Закончив разговор, я закуталась в свитер и спустилась вниз. Мне казалось, что дверь гаража подрагивает. Я постояла перед ней, борясь с желанием вернуться к себе в комнату, а потом повернула ручку.

На первый взгляд машина выглядела как новая. Неужели случилось чудо? На мгновение мне стало легче. Может быть, ее уже отремонтировали? А может, ничего и не произошло? Это был просто ночной кошмар, наказание за попытку отбросить запреты и правила.

Я осмотрела машину спереди. Гладкая линия бампера резко искривлялась до самого пассажирского сиденья. Фара была разбита, из разъема свисал кусок пластмассы. Осколок стекла лежал на цементном полу. Мое сердце сжималось в кулак, все сильнее и сильнее. Краска внизу слезла, и металл под ней был покрыт странными темными пятнами. Я наклонилась ниже, хотя не осмеливалась прикоснуться или присмотреться внимательнее. Они же черного цвета, сказала я себе. Не красного. Это же что-то да значит. А потом я увидела его. Он зацепился за острый край прорези в металле. Коричневый волос.

Я боялась к нему притронуться, но выбора у меня не было. Выдернула его и выкинула в мусорное ведро на кухне, прежде чем убежать к себе в комнату.

На следующий день я увидела, как мимо нашего дома проехала полицейская машина. Мне хотелось верить, что в этом нет ничего особенного. Просто дежурный патруль. Но потом появилась еще одна машина, и еще одна. И наша соседка Сьюзан, озабоченно хмурясь, выглядывала в окно. Я спустилась вниз. Стук в дверь, звонок. В глубине дома – шум пылесоса, Джини занимается уборкой.

Это не за мной, сказала я себе. Там была только Люс. Нас никто не видел. Это по другому делу. Обычная проверка – полицейские ведь проводят проверки, правда?

И я выскочила через заднюю дверь и отправилась к Сесиль. Раскинувшись на воде у нее в бассейне, я попыталась воссоздать то чувство, которое испытала ночью в загородном клубе, – когда весь мир исчез и ничто не имело значения. Сбежав из дома, я могла делать вид, что все как обычно. Я в гостях у подруги.

А потом за мной приехала ассистентка мамы Клаудия. Мы проехали через толпы репортеров, осаждавших ворота нашего дома. Я думала, что они собрались из-за меня, что все уже знают правду и сейчас меня прямо в купальнике, с мокрыми волосами, с которых капала вода, доставят в полицию и отведут в комнату для допросов. Но, когда я спросила, что