Я направил велосипед в лесную чащу. Дорога была широкая. Казалось, что по ней часто ездят на машинах или тракторах, поскольку на ней была глубокая колея. Такую же колею мы видели с Марком на дороге из Николаевки, откуда ехали на попутном транспорте. Я углубился в лес, и вот улица и лесничество уже скрылись за деревьями. Но в целом всё было спокойно, хотя внутри у меня немного трепетало.

Впрочем, что-то было не то в направлении. Это стало понятно, когда дорогу пересекла просека, отмечавшая границу между кварталами. Я сразу её увидел, и она шла практически под прямым углом к направлению моего движения. Я повернул на неё и проехал вправо буквально несколько десятков метров, как наткнулся на перекрёсток просек, обозначающих границы кварталов. И это был знакомый мне перекрёсток, мы были здесь с Марком несколько дней назад, когда исследовали первую возможность.

Я вновь повернул направо и проехал по просеке пятьсот метров, поскольку это была длинная сторона квартала. И вышло именно так, как я и предполагал – я оказался около въезда в лес на углу огородов Конторской улицы.

Что же получается? Сами того не ведая, мы с Марком изучили местность там, куда боялись пойти? Вот дела. И там же, где мы были, действительно ничего такого не было. Мы даже бродили в этом лесу поодиночке, не думая о том, где мы находимся. Да уж. Надо рассказать об этом Марку.

Я повернул на дорогу и поехал домой. Тётушек всё также не оказалось дома, так что я не стал задерживаться.

Марк появился вечером и принёс с собой пакет. Я сразу же накинулся на него:

– Ты знаешь, что я сегодня обнаружил?!

Марк даже отшатнулся от меня. Потом спросил, что же. Я рассказал про свою поездку в лес и обнаружение того, что мы уже посетили то место, которое опасались посетить, сами того не предполагая. Потом я принёс нарисованную нами ранее карту и показал на ней, что и как произошло. На ней я сразу же дорисовал ту дорогу, по которой сегодня проехался.

Марк только спросил:

– Как же ты один смог туда поехать? Я бы сам не стал, как-то не по себе.

– Мне тоже было не по себе, но там оказалась довольно широкая и светлая дорога.

Потом Марк показал мне то, что принёс с собой. Это была шифровальная машина, сделанная из его радиоэлектрического конструктора. Не знаю, откуда он достал столько проводов, но машина выглядела внушительно.

Каждый диск шифровальной машины в исполнении Марка представлял собой сдвоенные круги из тонкой фанеры, между которыми располагались провода. Снизу и сверху на этих дисках были расчерчены секторы, в которых были написаны буквы. Совсем как у меня на бумажной модели. И провода между фанерными кругами шли как раз именно так, как «проводка» в моей машине. Около каждой буквы провод выходил наружу и заканчивался клеммой.

Три диска свободно вращались на одной оси, которая, как и в моём случае, была прикреплена к отражателю. А отражатель представлял собой те же самые сдвоенные фанерные круги, только внутри провода шли от секторов верхнего круга к секторам верхнего же, как и должно быть. Только там ещё была огромная куча батареек. Мне показалось, что по одной на каждый провод отражателя, то есть всего их получилось шестнадцать штук.

На самом верхнем диске были тумблеры и лампочки. В каждом секторе с буквой был один тумблер и одна лампочка. И не было никакого поворотного механизма, то есть вращать диски машины надо было всё так же вручную, как и у меня. Вся конструкция выглядела очень громоздко, и я думаю, что Марку потребовалось намного больше времени, чтобы собрать её. К тому же я не совсем понял, как устроена проводка внутри дисков.

Но машина вполне работала. Марк повернул диски так, чтобы буквы «ММД» встали друг напротив друга в один столбик. После этого он переключил тумблер около буквы «У». Как и полагается, лампочка зажглась около буквы «Я». Это было волшебно. В качестве рабочего образца его машина, конечно же, выглядела лучше моей. У меня всё нужно было делать вручную, а у него по проводке бежал электрический ток и автоматически зажигал лампочки. Конечно же, было и широкое пространство для дальнейшего развития.

Я спросил:

– Марк, скажи. Почему ты в качестве ключа выбрал буквы «ММД»?

– Это мои инициалы.

Да уж. Об этом можно было догадаться. Я с негодованием воскликнул:

– Как ты не понимаешь, что нельзя выбирать такие ключи?! Его же легко проверить. Очень просто начать проверять с самых банальных трёхбуквенных сочетаний.

Марк оторопело смотрел на меня. Потом он попытался оправдаться:

– Ну я же просто проверить, всё ли я правильно сделал.

Ладно. Надо что-то придумать. Поскольку теперь и у него, и у меня были шифровальные машины, мы могли обмениваться тайными сообщениями, и вряд ли кто-либо смог бы их разгадать. Но как быть с ключами? Нельзя же придумывать каждый раз ключ и сначала посылать его. Это всё равно, что оставить ключ от замка прямо около замка.

Как обычно, идея пришла сама собой. Я взял лист большой бумаги, линейку и карандаш и начал чертить большую таблицу. Я расчертил двенадцать строк и каждую обозначил первыми тремя буквами месяца: «ЯНВ», «ФЕВ» и т. д. до «ДЕК». Потом я начертил тридцать один столбец и пронумеровал их от 1 до 31. Затем зачеркнул ячейки, соответствовавшие несуществующим дням в году, вроде 30 февраля или 31 июня.

Когда я дочертил эту таблицу, у меня получилось по одной ячейке на каждый день года. Я передал расчерченный лист, карандаш и линейку Марку и попросил расчертить для себя такую же таблицу. Пока он этим занимался, я стал думать, как заполнить ячейки таблицы. По пришедшей мне в голову идее в каждой ячейке надо написать три буквы, причём обязательно выбранных случайным образом. Эти три буквы и будут ключом для шифровальной машины. А выбор ключа будет производиться по дню года. Идея мне нравилась.

Сначала я решил выписывать по три символа из какого-либо текста из газеты. Но, подумав, понял, что это плохой, негодный способ. Я представил себя на месте того, кто хочет взломать мой секрет. Я бы собирал шифровки, пытался обнаружить ключи. При помощи какого-либо метода мне время от времени удавалось бы находить ключ от очередного сообщения (например, перебором или случайно). Дальше можно было расставлять обнаруженные ключи по дням года, и где-нибудь они сложились бы в слово или фразу. Это позволило бы продолжить слово или же найти начало фразы, тем самым обнаружив новые ключи. Новые ключи, вернее, гипотезы о новых ключах, можно было проверить на зашифрованных сообщениях – если расшифровка удалась бы, то ключ правильный.

По той же причине я отверг и другой метод, который пришёл мне в голову. Я хотел было взять три спички и бросать их на газету. В качестве ключей использовались бы те буквы, на которые указывали концы спичек. Это был бы достаточно простой способ выбора букв, но я отверг его, поскольку решил, что символы будут выбираться не случайно. Ведь в газете напечатаны буквы в полном соответствии с частотами их проявления в текстах, а это значит, что буква «О» будет появляться чаще всего, а буквы «Ф» и «Ъ» – реже всего. Конечно же, это позволило бы проще разгадать шифровки, выстраивая гипотезы о ключах на основании частот букв в русском языке и потом проверяя ключи на шифровках.