Одним из основных затруднений, с которым приходилось мириться священникам на Востоке, являлось то, что их «призывали» для службы приходу или общине не на несколько лет подряд, как это было в Нидерландах, а на краткий промежуток времени, после которого их, по прихоти генерал-губернатора и его совета в Батавии, обычно переводили с места на место. Помимо личных неудобств, вызванных частыми переездами — особенно для женатых, — это означало, что у них обычно не имелось достаточно времени на изучение местного языка, особенно если они занимались миссионерской деятельностью. И наоборот, если они оставались (допустим) четыре-пять лет в одном месте и выучивали местный язык, они могли обнаружить себя назначенными в совсем другой регион, где их с таким трудом обретенные лингвистические познания оказывались бесполезными. Это стало одной из наиболее частых жалоб советов колониальных церквей, и некоторые из высокопоставленных чиновников компании признали эту проблему. Николас Вербург, губернатор Голландской Формозы (Тайваня) с 1650 по 1653 г., который чрезвычайно критично относился к местным кальвинистским миссионерам, предлагал, чтобы все прибывающие на остров связывали себя обязательством оставаться здесь на десятилетний срок, даже если такая политика могла стоить компании более высоких жалований. Его совет не приняли в расчет, и частая перемена мест, несомненно, препятствовала целостности миссионерской деятельности.

Если жалобы на неудовлетворительную подготовку священников — хотя порой и несправедливые — звучали слишком часто, еще более жестокая критика обрушивалась на их помощников, krank-bezoekers — буквально, «навещающие больных» и zieken-troosters — «утешающие больных», — как называли этих внештатных священников. Их набирали преимущественно из рабочей прослойки, так что среди них встречались бывшие солдаты, портные, сапожники, ткачи, текстильщики и пекари. Лишь немногие из них получили более чем самое элементарное теологическое образование, и им не позволялось читать проповеди экспромтом или возносить спонтанные молитвы, но лишь зачитывать некоторые из установленных текстов. Зачастую они служили в качестве капелланов на кораблях, где их обязанности были описаны неким опытным путешественником в 1703 г. следующим образом: «Читать по маленькой книжонке утреннюю и вечернюю молитвы и спеть пару гимнов по псалтири. По воскресеньям они должны читать главу из Библии или проповедь, а также петь псалом или гимн до и после чтения. Если кто-то заболел и был близок к смерти, «утешающий больных» должен был подбадривать его и читать какие-нибудь христианские молитвы (а также помочь больному составить завещание)». Такие внештатные священники служили на берегу наставниками новообращенных, учителями начальных школ, «навещающими больных» и выполняли схожие должности под присмотром священника.

Сетования на недостатки этих внештатных священников, которые начались на втором десятке лет существования Ост-Индской компании (вместе с их собственными сетованиями), продолжались столько же, сколько времени продолжали существовать и те и другие. «Невежи, неотесанные болваны» называл их в 1614 г. Ян Питерсзоон Кун, и подобные оскорбления сыпались на них на протяжении почти двух столетий, как от высшего сословия, так и со стороны низших классов. Особенно возмущались на их счет матросы на борту кораблей, в первую очередь из-за того, что те происходили из рабочего сословия и получили офицерское звание и офицерские привилегии, хотя не занимались судовождением и не выполняли навигационных работ. Их прозвище krank-bezoeker — «навещающий больных» глумливо переиначили в drank-bezoeher — «навещающий выпивку» и зачастую обвиняли в том, что они потворствовали частной торговле и распутничали. То, какое обращение им приходилось терпеть от грубиянов чиновников, иллюстрирует случай, который произошел в городе Тамсуй на острове Формоза (Тайвань) в 1650 г. Местный губернатор попросил krank-bezoeker прийти к больному. На вопрос, где находится больной, ему показали пустой бочонок из-под арака — спиртного напитка из риса — и велели помолиться, дабы он наполнился. Разумеется, подобные непристойности были свойственны не только голландцам. Те, кто читал «Молитвенные свечи Танжера» Сэмюэла Пипса, могут припомнить адмирала Артура Герберта, который все время называл своего судового капеллана «Хрен собачий» и «разговаривал с ним столь грубо и настолько язвительно высмеивал его службы, что тот был вынужден оставить свой пост». Внештатным священникам, даже если они оказывались людьми достойными, зачастую оказывалась крайне неудовлетворительная поддержка со стороны их священников, которые презирали их и ревниво оберегали свой более высокий статус. Относительно малое количество внештатных священников становилось рукоположенными в сан, хотя в этом нет ничего удивительного, поскольку лишь единицы из них знали латынь, считавшуюся одной из важнейших дисциплин. И хотя основная часть доступных нам свидетельств указывает на то, что стандартный уровень внештатных священников зачастую оказывался довольно низким, всегда находились и исключения, и эти священники усердно потрудились на поприще школьных учителей на Формозе (Тайване) и Цейлоне (Шри-Ланке).

Пределы, до которых голландская реформатская церковь в Азии была подчинена гражданским властям, особенно сильно обозначились в 1653 г. В октябре сего года генерал-губернатор и его совет приказали провести благодарственную службу, устроить постный день в честь голландских побед над «мятежниками» на Молукках и молиться за дальнейшие успехи голландского оружия. Церковный совет Батавии осмелился выступить против такого решения — на основании того, что война на Амбоне являлась не единственной, спровоцированной деспотичным поведением самих голландцев, что действительно было правдой. Этот протест вызвал вспышку ярости со стороны генерал-губернатора, обвинившего церковный совет в полнейшем отсутствии патриотизма и «в создании превратного представления о добродетельных методах торговли компании». Директора в Амстердаме отреагировали еще более гневно и издали приказ, по которому любой священник, осмелившийся в дальнейшем выступить с подобной критикой, будет немедленно лишен своего поста и возвращен в Нидерланды на первом же попавшемся судне. Пока это решение достигло Батавии, местный церковный совет склонился перед требованиями генерал-губернатора, а два священника, зачинщики протеста, избежали депортации путем самоуничижительных извинений и отказа от своих заявлений. Насколько мне известно, компания больше не подвергалась критике со стороны священников голландской реформатской церкви в отношении ее войн — справедливых или несправедливых — все оставшееся время своего существования.

Этот инцидент произошел во времена длительного правления генерал-губернатора Яна Мацуйкера (1653–1678), который обучался в католическом Университете Лёвена и чья протестантская ортодоксальность выглядела весьма сомнительной. Однако даже такие ортодоксальные кальвинисты, как Ян Питерсзоон Кун, Антони ван Димен и Рейклоф ван Гунс-старший, никогда не колебались занять жесткую позицию, если считали, что священники вмешиваются в дела, не имеющие отношения к их непосредственной сфере религиозной деятельности. Более того, когда бы ни случались конфликты между гражданскими и духовными властями, генерал-губернатор и его совет в Батавии, а также директора на родине неизменно принимали сторону мирян. Heeren XVII могли порой попросить совета у синода и классиса в Нидерландах по поводу специфических моментов церковного уклада или доктрин и обычно были готовы получить от этих организаций разъяснения. Однако они давали четко понять, что окончательное решение остается за ними; там, где сталкивались интересы компании и церкви, первая неизменно превалировала. Как писали директора Мацуйкеру и его совету (12 апреля 1656 г.): «Природа управления такова, что оно не может допускать две равновеликие руководящие силы — не больше, чем тело способно носить две головы», в результате чего гражданская власть должна обладать полным и непререкаемым контролем над церковной.