но Джирайя тронул ее за руку и покачал головой, не надо, мол, успокойся. Как ни странно, его убеждение подействовало. Цунаде выдохнула.

— Сарада уже дома? — деловито уточнил неугомонный мальчишка.

— Нет. Она все еще… отвечает на наши вопросы.

По правде говоря, Цунаде отнюдь не хотелось допускать Наруто к этой девушке. После того взгляда, который она видела в допросной, и после того, как Саске пытался убить Сакуру, подобного же можно было ожидать и от Сарады, только уже в отношении Наруто. А Наруто перед ней был бы совершенно беспомощен, и не только из-за того, что навыки наследников Учиха очень неудачно состыковались с его слабыми местами, а еще из-за глубокой привязанности.

Черт, он же мне жизни не даст, если я не позволю им встретиться.

****

Печать ослабла. Вот откуда эти чужие мысли в голове.

Сарада пнула ногой дверцу кабинки и увидела в грязном зеркале напротив свое отражение.

— Как-то ты быстро, — ехидно сказал один из конвоиров.

Их с напарником не было видно из-за угла. Сарада, не щадя глаз, активировала Мангеке и вышла к раковине. В режиме гендзюцу глаза не так перенапрягались, как в режимах Канрен и Сусаноо. Можно было себе позволить…

Шиноби с кучерявым затылком глядел в сторону коридора. Мужчина с широким подбородком, ехидно усмехаясь, смотрел на нее, уверенный, что избегает линии взгляда. Он попал в гендзюцу Мангеке мгновенно. Улыбка исчезла с его лица. Он накинулся на своего напарника и ударил его кулаком, а тот, не ожидавший нападения от своего же коллеги, стукнулся кудрявым затылком о стену.

— Эй, ты че…

Жертва гендзюцу ударил его снова, в ключевую точку. Кудрявый, закатив глаза, осел на пол. Расправившись с напарником, шиноби с широким подбородком закружился, словно потерялся в пространстве. Сарада, аккуратно маневрируя, обошла его и присела у бесчувственного кудрявого, прогнулась назад, нащупывая под одеждой чунина кунай, вытянула наружу, поудобнее перехватила в руке и перепилила веревку на запястьях.

Шиноби с широким подбородком наконец разобрался в пространстве, уверенно направился в стену, стукнулся носом и лбом, вскрикнул и ругнулся, развернулся лицом к Сараде, по-прежнему ее не видя, — гендзюцу не позволяло.

С Шино-сенсеем я просчиталась, но в этот раз ошибок не будет.

Сарада поймала его снова и слой за слоем наложила поверх реального события иллюзии, выталкивая воспоминания своего конвоира на задворки сознания.

Ты не вспомнишь Мангеке. И даже этот самый Иноичи не отыщет реальное воспоминание среди сотен слоев ложных, если вдруг доберется до тебя.

Завершив наложение гендзюцу Лабиринта Воспоминаний, Сарада протянула руку в облаке зеленого свечения медицинской чакры и коснулась лба мужчины. Придержала его тело, чтобы он падал не слишком громко и не привлекал лишнего внимания.

«Их можно было убить ядом призывных змей. Было бы меньше шума и меньше возни. Как и Саске-кун, ты слишком добра».

Орочимару осмелел и перестал маскировать свои реплики под обычные беззвучные мысли, заговорил своим сладеньким голосом.

Сарада уперлась ладонями в скрипнувшую раковину и посмотрела на свое отражение.

После того, что он собирался сделать с Сакурой, ты считаешь его слишком добрым?

«Не только с Сакурой. Еще и с Наруто».

Что ты несешь?

Сарада покрутила ручки, кран задрожал, чихнул и выпустил прерывистый поток воды. Она подняла очки на макушку, умылась и расчесала растопыренными пальцами промокшую челку.

«Саске-кун узнавал у меня про Печать Восьми Триграмм. Хотел извлечь из Наруто-куна Кьюби, но, судя по всему, передумал».

Сарада, сцепив зубы, стукнула кулаком по умывальнику.

Сволочь… Тем более. Какой же он добрый? Ты противоречишь сам себе!

«Нет. Ведь Наруто-кун и Сакура все еще живы».

Сарада вздохнула и посмотрела себе же в глаза. Черная глубина собственных глаз пугала: она скрывала сумасшедшие мысли.

«Кстати, Сарада. Почему ты кричала Саске-куну «папа»? И почему продолжаешь называть его «папой» в мыслях, когда не обращаешься ко мне лично?»

— Отстань, — огрызнулась она вслух.

Резкая фраза эхом отразилась от плитки туалета. Орочимару сухенько рассмеялся и умолк.

Черные глаза зажглись красным. Закружились и плавно остановились томоэ.

«Что ты собираешься делать?»

Сарада стала складывать привычные печати.

Ловушку-на-сознании с «хаосом». Всегда хотела их совместить.

«Хаос?»

Ты же читаешь мысли. Не знаешь про «хаос»?

«Я читаю не все мысли».

«Хаос» разбивает и перемешивает память.

«Это для меня?» — занервничал змеиный сожитель.

Нет. Для менталистов.

Орочимару чуть расслабился и рассмеялся.

«Бесполезно. Уберешь Иноичи — вместо него придет другой. К тому же он может обойти…»

Это не для Иноичи.

«А для кого тогда? Если… подожди, в ловушках-на-сознание должен был элемент «зеркала». Почему не добавляешь его?»

Потому что не собираюсь ни на кого отражать гендзюцу. Оно для меня. И для тебя. Для нас. Если разбить свою память, ее не смогут прочитать, верно?

«Ты с ума сошла, — перепугался Орочимару. — Толку, если мы не…»

Не отвлекай. Напортачу с «возвратом», и мы никогда не вернемся. Он и так работал с перебоями.

«Дура! Не смей!»

Заткнись. Мне нечего терять. Я не хочу прожить всю оставшуюся жизнь отступницей, как дядя. Я устала бегать. У меня есть друзья и… Боги, какого черта я перед тобой оправдываюсь?

«То, что ты творишь, — это безумие! — Орочимару настолько перепугался, что даже пропустил мимо ушей то, как она назвала Итачи «дядей». Не задумался, о каком таком дяде она говорит. — Я бессмертен. Меня нельзя убить. У тебя тоже есть свои секреты, если ты уже однажды возвращалась из мертвых. Но безумие погубит нас обоих!»

Плевать. Безумие — гибель только для тебя. В крайнем случае, меня еще могут спасти папа с мамой. Если… если родят меня снова. Хоть и не верю я в это. После всего…

«Не может быть… — чуть помедлив выдал Орочимару. — Так это правда? Саске-кун…»

Да, черт побери. Заткнись, иначе запечатаю тебя снова да получше!

Сарада закончила наносить пунктир «хаоса» и послала в зеркало иллюзию, закрепляя. Схватилась за раковину — голова закружилась. Программировать саму себя… Пожалуй, это было сложнее, чем играться с подопытными.

Орочимару больше не говорил ни слова. Понял, что переубедить ее невозможно, и решил просто не мешать, не делать все хуже, чем оно уже есть.

Сарада выдохнула и приступила к созданию возврата.

Будет три ступени. Три ячейки.

Она задала критический временной интервал между ячейками и вдруг остановилась. Ей уже удалось выяснить, что лучшим триггером были слова. Но какие слова можно было сделать триггером для самой себя?