выпрыгивали кролики, выползали ежики, а порою даже крабы, как вспоминает Марин Санудо, описывая банкет в палаццо Тревизан на Джудекке, устроенный в феврале 1526 года: «Было подано множество блюд, в том числе и некое число пастелли: из них вышли крабы, и маленькие конфетки, и птицы, и петух, весь ощипанный и без гребешка. Он вскочил на стол, расплескивая стаканы и опрокидывая бутылки».

В 1542 году на банкете, устроенном на Джудекке Марко Гримани в честь патриарха, одна из девяноста (!) перемен была весьма зрелищной: когда запеканку взрезали, из нее выпорхнули птички. Традиция эта очень древняя. В «Сатириконе» Петрония описывается, как на пиру у Тримальхиона на стол подали кабана (очевидно, запеченного), из которого вылетела целая стая дроздов. Их тут же поймали и раздарили гостям.

Не все банкеты, однако, оканчивались удачно. Молодые люди из «Товарищества Вечных», разочарованные скудным обедом по случаю бракосочетания Альвизе Морозини, своего сотоварища, не придумали ничего лучше, как затеять потасовку в доме невесты (из семьи Гримани) и в этой суете утянуть два серебряных умывальных таза. «Добычу» продали на Риальто и вырученные деньги спустили на роскошный ужин в остерии делла Кампана. По уверениям молодых людей – за здоровье новобрачных.

«Товарищества Чулка» придумывали себе имена, подчеркивающие различные добродетели, например «Процветающие», «Единые» или «Согласные». Или же как бы производимые от рода деятельности: «Огородники», «Садовники». Друг от друга товарищества отличались цветами тех самых длинных чулок, что дали им общее название.

* * *

Если, стоя на мосту, повернуться теперь спиной к Казино Веньер, справа окажется маленький портик, который может привести вас в корте Лукателло (corte Lucatello). Посреди него – колодец, с которым связана одна старая история. Она называется…

Женщина в белом

Однажды, повествуют хроники, когда стояла сильная засуха, колодец в корте Лукателло начал истощаться, что породило сильнейшее беспокойство у местных жителей. Они стали вычерпывать воду тайком друг от друга, и обстановка быстро накалилась.

Однажды поздно вечером местный лодочник отправился с ведром за водой и обнаружил у колодца женщину в белом. Бедняга похолодел: в те времена ходили рассказы о том, что в определенный ночной час, в самую темень, на улицы выходят злые ведьмы. Женщина, заметив испуг, произнесла: «Не меня ты должен бояться, а того, что может произойти этой ночью. Ибо если ты не вернешься домой до зари, то земля окропится твоей кровью». Смущенный еще больше, лодочник попросил женщину уйти, но она вместо этого стала молиться. Когда же он наклонился над колодцем, откуда-то из темноты выскочил мужчина, вооруженный ножом, и мгновенно поразил его в руку. Лодочник упал на землю с глубокой раной, а нападавший, словно осознав, чтó он натворил, вдруг начал горько жаловаться и взывать ко всем святым на небе. Женщина в белом взяла нож, и с его перепачканного лезвия в колодец упали три капельки крови. И в тот же миг колодец наполнился до краев, начав даже переливаться. Потом она намочила в этой воде свой платок и протерла рану, которая тут же чудесным образом затянулась. И наконец сказала обоим мужчинам разойтись по домам, заверив, что отныне воды в колодце хватит на всех. Удаляясь, они обернулись, чтоб поблагодарить загадочную даму, – но она уже исчезла. И по нашу пору, в темные ночи новолуния, женщина в белом порой появляется у коло дца. Говорят, что ее тело покоится здесь – при возведении колодца его замуровали между стен, чтобы утаить таким образом убийство, совершенное ее знатным любовником.

Колодцы в городе рыли особые мастера – pozzeri, передающие свои секреты от отца к сыну. Начиная с XIIII века они входят в Скуолу деи Муратори (каменщиков).

Бóльшая часть венецианских колодцев сейчас засыпана, но некогда они представляли собой довольно сложные конструкции двойного назначения – накопительных цистерн и очистных сооружений для дождевой воды. Вокруг наружной «горловины», единственной выступающей части, выкапывался котлован глубиной не более пяти метров, стены которого обмазывались глиной. Этот котлован заполнялся промытым песком, всегда остающимся мокрым. Большая каменная плита образовывала основание шахты-цистерны – той самой, чья горловина и выступала над землей. Обычно ее делали из мрамора или из известняка, добываемого на Искье. Несколько люков, размещенных по окружности вокруг горловины, служили для сбора дождевой воды (чему способствовал наклон брусчатки в сторону этих люков). Под ними стояли баки-отстойники – из них вода проходила через песок и поступала в цистерну уже очищенной. Хотя почти все колодцы находились в частном владении, их постройка и эксплуатация оставались под неусыпным контролем городских властей, а именно – проведиторов (главных инспекторов) соли и коммунальных служб, а также магистратур санитарии и воды. Общественные колодцы открывались дважды в день, по сигналу колокола приходской церкви. Их отпирал лично приходской староста (глава контрады). На него же была возложена обязанность следить за количеством и качеством воды.

* * *

Теперь пройдите сотопортего Примо Лукатело (sotoportego Primo Lucatelo). Едва выйдя из него, сразу сверните направо, на кампьелло Сан-Зулиан (campiello San Zulian, «Св. Юлиана»). А перейдя его по диагонали, обойдите справа одноименную церковь, пока не окажетесь перед главным фасадом, обращенным на кампо Сан-Зулиан. Фасад церкви Св. Юлиана – один из тех церковных фасадов Венеции, что наряду с фасадами соборов Санта-Мария-дель-Джильо (Св. Марии с лилией) и Санта-Мария-Маддалена (Св. Марии Магдалины) несут на себе мирскую и гражданскую символику. Если не эзотерическую и масонскую.

Работы над фасадом церкви Сан-Зулиан были полностью оплачены в 1553 году медиком и философом из Равенны Томмазо Рангоне. Он запечатлен над входом сидящим на каменном гробе. В одной руке у него раскрытая книга, в другой – ветка открытого им южноамериканского растения, позволяющего лечить сифилис. Его фигуру окружают многочисленные символы – открытые и закрытые книги, геометрические фигуры, небесные и земные сферы, а также надписи по-латыни, по-гречески и по-еврейски. Эта последняя возвещает возможность продлить человеческую жизнь до ста двадцати лет. Сам ученый муж, очевидно, так и не сумел ею воспользоваться, скончавшись в 1577 году в возрасте 84 лет.

Обойдите теперь церковь справа, по часовой стрелке, по калле деи Сегретари (calle dei Segretari, «улица Секретарей»), и выйдите на кампо де ла Гуэрра (campo de la Guerra, «площадь Войны»), открывающееся позади фасада собора. Грозное название восходит, однако, не к бесчисленным войнам Республики, а к кулачным боям (guerre dei pugni), проводившимся здесь – как, впрочем, и во многих других местах города. Пройдя это кампо, пересеките одноименный мост и следующую за ним калле аль Понте де ла Гуэрра, потом поверните направо, на Кассалерию. Это название