Сан-Пьетро на Кастелло), он всегда был домовой церковью дожа и в этом качестве – храмом, в котором вершились наиболее торжественные церемонии венецианского правительства и народа. Здесь дож провозглашался и принимал присягу; здесь морские капитаны и кондотьеры – командующие венецианскими войсками, прежде чем отравиться в далекие походы, получали свои полномочия; здесь папы, императоры и князья в течение многих веков присутствовали при тех решительных и переломных моментах, что определяли судьбы всего тогдашнего мира. В этих самых позолоченных стенах в 1177 году, благодаря дипломатическим усилиям дожа Себастьяно Дзиани, произошло примирение папы Александра III и императора Фридриха Барбароссы; а в 1201 году, прежде чем отправиться в IV крестовый поход, приведший к взятию Константинополя и широкой экспансии Венеции на Восток, рыцарство всей Европы собралось вокруг старого дожа Энрико Дандоло. И к Святому Марку собрался венецианский народ 12 мая 1797 года, когда правительство, передав всю полноту власти в руки Наполеона, объявило о падении Республики.

* * *

Посмотрите поверх огромной арки центрального портала. Четверка коней позолоченной меди – это единственная дошедшая до наших дней квадрига античной эпохи. В Венецию они попали прямиком с высоких башен ипподрома Константинополя после все того же IV крестового похода в 1204 году. Наполеон был ими очарован и увез с собой в 1807 году в Париж. Но, по счастью, в 1815 году кони вернулись обратно и с того времени остаются на своем месте (за исключением кратких периодов двух мировых войн, когда их прятали из соображений безопасности).

Народная легенда гласит, что в глазницы коней испокон веков были вставлены крупные рубины – бесследно пропавшие при путешествии через Альпы. И с того времени, в период самых темных ночей, можно было услышать, как древние кони ржут и скачут по площади вдоль и поперек, ища свои прекрасные глаза. Но с тех пор, как электрические фонари заменили плошки и факелы, кони замерли в тех величественных позах, что неизвестный скульптор придал им более двух тысяч лет назад. Что же касается самой базилики – говорят, что венецианцы поручили ее возведение зодчему, который обещал здание, остающееся «совершенным», откуда на него ни взгляни. Но вскоре после начала работ Сенат обратил внимание на неустранимые недостатки, и бедняга-архитектор оказался в трудном положении. Легенда не сообщает, какая кара его постигла, – но обратите внимание на фигуру, высеченную слева в «арке ремесел» центрального входа: она изображает самонадеянного архитектора, опирающегося на костыли и кусающего пальцы…

Теперь ступайте в сторону пьяцетты, но не доходите до нее, а заверните за угол базилики и посмотрите вверх. Два фонаря со стороны храма обращены туда, где в древности находилась пристань, от которой веками суда Республики отправлялись в дальние моря. Фонари много лет зажигались каждый вечер по обе стороны от Мадонны Морей, мозаики XIII века в византийском стиле. Таким образом соблюдался обет одного мореплавателя, чудом спасшегося в ужасной буре. Еще легенда гласит, что рядом с византийской Мадонной во время казней на пьяцетте зажигали черные свечи.

Но народное поверье уверяет нас, что эти светильники на самом деле символизируют раскаяние трибунала Яснейшей за несправедливость, допущенную по отношению к Пьетро Фаччоли – бедняге Форнаретто, приговоренному к смертной казни по ошибке, о чем еще будет рассказано. В этой же связи – здесь же, на углу базилики, обратите внимание на короткий столб, до сих пор видимый, на котором и потерял голову несчастный юноша, облыжно обвиненный в убийстве венецианского нобиля. Этот невысокий подиум, обломок порфировой колонны, привезенный из Акры, часто служил для оглашения с него указов Яснейшей. Но с момента смерти Форнаретто, в туманные ночи, когда влажные клубы окутывают столб, в них нетрудно разглядеть капельки ярчайшей крови: это знак вечного негодования юноши, обращенного к Республике, пресекшей его жизнь во цвете лет.

А теперь обратите внимание на две четырехугольные колонны, возвышающиеся сбоку от базилики. Они тоже доставлены из Акры и установлены здесь в 1256 году – как постоянное напоминание тем, кто дерзнет перейти дорогу венецианцам и посягнет на их неоспоримое преимущество в торговле с Востоком. В первую очередь – генуэзцам. В ту эпоху множество стран и народов торговали с древней Киренаикой (Северной Африкой). В том числе и Венеция с Генуей, вечные соперники.

Призрачный флот, побеждающий настоящий

Из истории известно, что генуэзский консул Лука Гримальди постановил, что в порту Акры венецианцы не имеют права входить в церковь Сан-Саба (Св. Саввы), поскольку она предназначена исключительно для генуэзцев. Разумеется, для венецианцев это было неприемлемо, но, несмотря на апелляции венецианского консула Марко Джустиниани к самому папе, это решение осталось неизменным.

Запрет породил напряженность в отношениях между моряками двух республик, а там дело дошло и до оружия. Филипп де Монфор, губернатор Тира и Акры, публично изгнал венецианцев, которые, однако, быстро вернулись на четырнадцати галерах под началом Лоренцо Тьеполо. Генуэзцы, запершись в монастыре Св. Саввы, превращенном в крепость, мало что смогли противопоставить такой силе. Они были разбиты, а монастырь превращен в руины.

Генуэзцы предложили двухмесячное перемирие, изъявив готовность заплатить за него звонкой монетой. Тем временем из Генуи в Сирию, чтобы сделать венецианцев сговорчивее, были отправлены сорок четыре галеры под командованием Гульельмо Бокканегро. Тогда и дож Реньер Зен быстро направил Тьеполо подмогу: пятнадцать галер и еще шестнадцать маленьких суденышек, известных как «тареды» (taredi).

И вот настал вечер, когда венецианский командир понял, что генуэзский флот весь в сборе и ждет только сумерек, чтобы внезапно напасть и завязать сражение. И венецианцам придется встретиться лицом к лицу с намного превосходящими их силами противника. Но Тьеполо не потерял присутствия духа. Он распустил слухи, что вот-вот должен прибыть большой флот из Кандии (с Кипра), и велел изготовить множество «пустышек» – простых плавучих буев с фонариками.

Спустилась ночь, мнимый флот «вышел на боевой рубеж», и при взгляде на него воинственный пыл, с которым генуэзский командир двинулся на венецианцев, поутих, уступая место испугу, что «новоприбывшая» армада атакует его с тыла. В одно мгновение он решил разделить свою флотилию на две части, чтобы атаковать сразу на два фронта. Но корабли, посланные вдаль, обнаружили только буи – а за это время венецианцы разгромили половину генуэзского флота. А потом проделали это со второй половиной.

С того момента лигурийские суда, желающие войти в порт Акры, обязаны были спускать генуэзский флаг. А Лоренцо Тьеполо, чтобы об этой победе не забывали, в числе многих военных трофеев привез также две квадратные мраморные колонны, украшавшие вход акрской церкви Сан-Сабо, захваченной венецианцами. И по