явно. Останавливается как вкопанная, когда меня замечает до пояса голого. Приехали, что называется.

– Чего застыла? Проходи, раз пришла.

– Извини, я не знала, что ты тут.

Мается, руки свои замком складывает, словно…не знаю, чужой я ей что-ли.

– Я ухожу уже. Не трясись. Бери воду или за чем ты там пришла.

Жду все, пока возьмет воду и уйдет, но она не уходит. Наоборот, медленно, маленькими неуверенными шагами приближается ко мне. Хочу стонать, когда ладонями своими прикасается к плечу моему. И класть я хотел на боль.

Ее прикосновение действует на меня совсем иначе, заводя с полуоборота. Делаю выдох, не за тем она пришла. Вот вообще не за тем. Не хочет она секса, на лице же написано, в отличие от меня. Член скоро дымится начнет, а сперма мозги зальет.

– Не дергайся. Я помочь…рану обработать надо.

– Помогай, раз уж так хочешь.

Даже дышать не могу, когда Даша так близко. Она орудует с моей раной как профессиональный врач. Спиртом обрабатывает, повязку новую накладывает. Мне должно быть больно, но ее прикосновения лучше всякой анестезии действуют.

– Больно?

– Нет, приятно.

– От чего?

– От твоих прикосновений.

Краснеет. Даша, мать ее, краснеет! На ее щеках румянец появляется, как когда-то давным-давно, когда мы только познакомились, и пунцовой она становилась практически от всего, что я говорил ей. На ухо шептал, все что делать с нею буду, когда моей станет, а потом делал, еще как делал, а она стонала от удовольствия подо мной, а не рыдала от страха и обиды. Давно это было, в прошлой жизни.

Быстро отворачивается, а я поднимаюсь со стула. Сзади нее отказываюсь. Она так близко, дотянись и возьми, а я медлю. Маленькая и хрупкая, моя. Как хрустальная ваза. Боюсь впервые, что только трону, разобьется снова, не соберу уже.

До одури хочу ее. Не могу сдержать себя. Осторожно руками ее обхватываю за талию тонкую, и к себе прижимаю, вдыхая такой желанный сладкий запах волос.

– Девочка моя. Я скучал. Очень сильно.

Пробираюсь к ее уху, отодвигая волосы густые, и губами к коже нежной и чувствительной прикасаюсь. Целую развязно и нагло, не могу сдержаться. Хочу ее всю. Это мурашки у Даши вызывает, по всему телу. Ловлю их руками от ее рук.

Ха, да она все чувствует, ничуть не хуже, чем раньше, только скрыть, наивная пытается от меня, и от себя самой. Даша женщиной стала, раскрылась, вот только со мной…зажата вся, собранная и настороженная. Боится. И я в зеркале каждый день гребанный я вижу причину этой ее реакции.

– Марат, пожалуйста…

– Даш, прости, не могу больше. Я с ума скоро сойду. Без тебя.

Подхватываю ее на руки, превозмогая боль в плече и несу в спальню. Она будет моей. Уже сегодня.

Глава 24

Сегодняшний день кажется адом. Сколько всего произошло, что мой мозг все еще пытается все это осознать и переварить. Я чуть ли ребенка не потеряла, а потом едва сама не погибла, а точнее, не была зарезана этой полоумной женщиной, накинувшейся с ножом на меня.

Мне казалось, что я уже все пережила, однако снова увидев Еву поняла, что нет, не все. Ее взгляд. Он был безумным. Пустым каким-то и одновременно полным ненависти, ко мне. Если бы ни Марат, который взялся буквально из ниоткуда, она бы перерезала мне глотку, и даже глазом бы не моргнула. Сколько силы было в ее руках, что я, ослаблена недавней операцией, не имела никаких шансов против нее.

В тот момент я поняла, что это Ева. Она это была изначально. Документы и фотографии фальсифицировала, подкладывала Марату то, в что он так легко поверил. он поверил ей, но не мне, и от этого что-то больно колет в груди.

Я думала, что Марат убьет Еву на месте. Я читала это в его взгляде, и он едва ли сдерживался, чтобы не сделать это при свидетелях. Когда Ева пырнула мужа ножом, я испугалась. Впервые за долгое время испугалась, что она может ему вред причинить. Я, та, которая желала этому человеку адских мучений и боли невероятной за содеянное мне, теперь стола и молилась, чтоб он остался жив. Я хотела ему наказания за все что пережила по его воле, но уж точно не такое. Ему незачем умирать, чтобы доказать мне что-то. И я так вижу, что ему больно, как и мне.

Сейчас же, стоя рядом с Маратом на кухне в опасной близости, и обрабатывая его рану, снова невольно заглядываюсь на него. Широкоплечий и крепкий, он стал еще более мужественным за эти годы, и взгляд мой опасно падает на его торс красивый, на лицо со щетиной, и в глаза эти невыносимые для меня просто, когда-то такие родные, а сейчас чужие и опасные.

Другим он стал совсем, но и я больше не та наивная девочка. Я женщиной стала, матерью, одинокой волчицей. И чувствую его совсем не так, как раньше. Намного сильнее, откровеннее, и в то же время отдаленнее. Марат плохо влияет на меня, притягивает к себе как магнит, заставляя просыпаться самым тайным и сокровенным фантазиям, которые я пытаюсь забить, закопать поглубже в себе. С ужасом признаю, что впервые за долгое время хочу касаться его, вот только сама себе не позволяю, иначе предам. Себя предам, не прощу, нет.

Невольно голодный взгляд мужчины на своей груди и лице ловлю, быстро руки от него одергиваю, отворачиваюсь. Только он так смотрит на меня, опасно и прямо. Ничуть не смущаясь, не боясь, вызов откровенный бросая. Слишком близко ко мне, не могу я так, нельзя.

Когда Марат оказывается позади меня, я понимаю, что оказалась в ловушке. Так просто и бессовестно, играла со зверем, дразнила, и в итоге в лапы его сильные попала. Пусть и ранен он, все равно догонит. Настигнет как хищник свою добычу в два счета.

– Девочка моя. Я скучал.

Низкий баритон пробирает все мое тело, заставляя сжаться в комок нервов. Чувствую, как Марат наклоняется медленно, и к шее моей губами горячими прикасается, заставляя меня дрожать как осиновый лист.

– Марат, пожалуйста…Не надо.

– Прости, но я не могу больше. С ума скоро сойду. Без тебя.

И я ахнуть не успеваю, как Марат резко подхватывает меня на руки как пушинку, и несет прямо в спальню, не забывая при этом закрыть дверь.

* * *

Мое сердце бешено бьется в груди, и кажется, я до сих пор не верю в то,