Малыш привык принимать решения сразу. Вот и сейчас он, чувствуя за собой движение наблюдателя, подумал, что воспользоваться машиной Кочеткова, а тем более своей, он не сможет. Да и не нужно. Теперь, когда они знают о том, что джип исчез, будут куда бдительнее. Возможно, машина уже найдена. Ведь он отогнал ее совсем недалеко, а что такое для знающих лес людей найти машину по следам? Значит, там может быть засада. И теперь из нескольких человек.

«Может, оно и к лучшему, — он прикидывал, как ему лучше исчезнуть из поля зрения своего сторожа и подкрасться к нему сзади. — Вряд ли они подумают о том, что кто-то может следить за машиной, увозящей рабочих с той лесной поляны, на своих двоих».

Малыш прекратил движение, и его сопровождающий сделал то же самое. Теперь в окружающем их лесном пространстве, кроме специфического лесного шума, не раздавалось ни одного постороннего звука.

«Ну, а теперь мы с тобой посоревнуемся, кто умеет ходить по лесу без шума, — усмехнулся про себя Малыш, начиная движение в противоположную сторону. — Посмотрим, что ты умеешь».

Легкие штаны и куртка, в которых он обычно совершал по утрам свои пробежки, были болотного цвета, не мешали телу свободно двигаться и совершенно сливались с листвой окружающих кустарников и деревьев.

Через какое-то время Малыш услышал потрескивание сухих веток.

«Опоздал, — удовлетворенно отметил про себя Малыш, не прекращая движения и заходя в тыл своему противнику. — Там меня уже давно нет. И не такой уж ты хороший охотник! Любой зверь, которого выслеживал, давно бы тебя услышал. А сейчас мы с тобой махнулись местами. Ты уже не охотник, а дичь, за которой охотятся».

Малышу хотелось, прежде чем он отправится следить за машиной с рабочими, иметь в руках оружие сторожа. Тот автомат, который он ночью забрал у убитого, Малыш оставил в машине.

Почувствовав себя охотником, настигающим зверя, он совершенно забыл о том, что спал всего несколько часов. Он чувствовал каждую жилку, каждый мускул, и все, что сейчас происходило, доставляло ему настоящее удовольствие.

«Если бы я верил в то, что человек рождается каждый раз в ином обличье, то вероятнее всего, я раньше был хищным зверем — тигром, пумой или леопардом. Неплохо было бы и в той, другой жизни, которая последует после смерти, родиться снова хищником».

Малыш не мог представить себя каким-нибудь растением или бесхарактерным травоядным, которому со всех сторон грозит опасность.

«Ладно, я еще согласен родиться какой-нибудь акулой или, на худой конец, щукой».

Он уже оказался за спиной своего противника, а тот растерянно прислушивался, искал как сквозь землю провалившийся объект наблюдения, стараясь передвигаться бесшумно, хотя у него это получалось куда хуже, чем у Малыша.

«Нервничает, — Малыш услышал звук передергиваемого автоматного затвора. — Это хорошо. Чем больше человек нервничает, тем меньше он способен слышать, видеть, думать, действовать. Не надо только допускать, чтобы он со страху нажал на курок и наделал тут шума, — решил Малыш, и движения его стали быстрее. — До поселка рукой подать. Автоматная очередь будет там хорошо слышна и может мне все испортить. Его-то я все равно успею отправить на тот свет, — ноги Малыша двигались по прошлогодней листве, наступая именно туда, где они не могли произвести ни малейшего шума. — Но после еще одного трупа они станут осторожничать, введут в поселке военное положение и окружат его цепью сторожей».

И когда он оказался за спиной противника, который пристально вглядывался в противоположную сторону, где в это время что-то хрустнуло, то не стал рисковать и нанес один из своих коронных ударов, отработанных во время многочисленных тренировок и частой практики — сразу, без паузы, ребром ладони по основанию черепа, что гарантировало мгновенную смерть.

Массивное тело дозорного мешком рухнуло к его ногам на мягкую лесную подстилку из мха и листьев. Перед тем как дозорный упал, Малыш успел подхватить автомат, так чтобы пальцы убитого случайно не нажали на курок.

— Вот и порядок, — шепнул Малыш, ставя на предохранитель оружие и закидывая его себе за спину. — Извини, нет времени тебя хоть листьями забросать! Упущу машину с твоими дружками.

И он побежал, теперь уже не таясь ни от кого, в ту сторону, где, по его мнению, должна была находиться поляна, с которой грузовик каждое утро увозил рабочих в неизвестном направлении.

Как он умудрялся ориентироваться в незнакомом лесу, непонятно. И вовремя уклоняться от встречных веток, что так и норовили поцарапать лицо или выколоть глаза. Весь этот бег напоминал Малышу бой с невидимым противником. Продолжался он уже порядочное время.

Малыш успел вовремя. Рабочие уселись в кузов, и грузовик медленно направился к скрытой зеленью кустов дороге. Все тут до его появления происходило почти так же, как и вчера, и позавчера. Разве что, кроме обычного сопровождения, Егор в это утро лично отправился с машиной, да с ним еще ехало двое угрюмых, как и он сам, мужчин.

У тех, кто всегда сопровождал рабочих к прииску, в руках оставались те же привычные охотничьи ружья, зато у Егора и двух мужиков под куртками были засунуты пистолеты. Брать с собой автоматы Егор не решился, чтобы не напугать раньше времени работяг.

Машина неторопливо скрылась в том же проеме между деревьями, как и в прошлый раз. Малыш, уже зная, что на поляне больше никого нет, смело вышел из своего укрытия и быстрым шагом пустился вслед за ней.

Тех десяти минут, в течение которых он неподвижно стоял, ожидая, когда грузовик пустится в свой таинственный путь, вполне хватило ему, чтобы полностью восстановить после продолжительного бега дыхание, и он опять готов был продолжать этот поединок с лесом и машиной.

Как и предполагал Малыш, машина двигалась по лесной дороге с такой скоростью, что ему не представляло большого труда держать ее в поле зрения. Оставалась одна проблема: сколько километров ему надо будет преодолеть. Ведь и для его выносливости существовали пределы. Он действовал по наитию, импровизировал, отправился за машиной без предварительной подготовки, не взял с собой ни пищи, ни воды.

Каждый километр теперь казался ему все длиннее и длиннее. «Так я все рекорды по дальности бега перекрою, — шутил он про себя, стараясь не сбить дыхания. — И никто, к сожалению, эти мои рекорды не зафиксирует в книге рекордов Гиннесса».

По его расчетам, он пробежал уже никак не меньше двадцати километров, когда вдруг впереди лес поредел и расступился. Малыш понял, что это и есть долгожданный конец пути.

«Да, давненько я так не бегал», — стараясь все время находиться под защитой деревьев, он приблизился к тому месту, где лес кончался, и машина внезапно исчезла.

«Ого!» — невольно воскликнул он, увидев перед собой впечатляющую картину.

Лес в этом месте разрезался глубоким оврагом. Далеко внизу струился среди камней и гальки ручей. Машина все еще осторожно спускалась вниз по некрутому, но длинному спуску.