который мы вступили, простирался на север, но не слишком далеко. Дорога выходила к огромному дубу, стоявшему на берегу озера. Сюда же сходились еще две дороги: одна — с запада, а другая — с востока. Над дубом мерцал белый треугольник — цель нашего путешествия.

— Мы правильно идем, — сообщил я, когда Елизар вернулся на плечо. Я поблагодарил верного орла, он в ответ ласково прокурлыкал и исчез.

Дорога утопала в сгустившихся сумерках. Чтобы лучше видеть, я решил воспользоваться «орлиным зрением». Но на мою попытку активировать его появилось сообщение: «За измену вас исключили из братства и лишили способности «орлиное зрение». Вот те на! Что же получается? Я уже и не ассасин вовсе? От такого известия мне стало не по себе. А виновата во всем она — Анна. Я скосил глаза в ее сторону. Она молча покачивалась в седле, совсем не подозревая о том, какое «спасибо» хочу я ей сказать. Ну да ладно. Теперь обратной дороги нет. Придется обходиться без местного прибора ночного видения, обладавшего впридачу полезной функцией определения «свой-чужой».

На наше счастье вскоре взошла луна. Она посеребрила ставшие черными кроны деревьев, высветила дорогу.

Который, интересно, час по-местному? Далеко ли до полуночи? И что произойдет, если мы прибудем позже? Полудница не сказала нам, до какого времени суток можно увидеть Ночницу.

Лес наполняли незнакомые шорохи, хлопанье крыльев, уханье невидимых сов, а может и кого пострашней. Берусь предположить, в этом краю помимо обычных животных водится всякая нечисть. Да та же Ночница, к которой мы идем, чем не представительница этого люда, если ее папа — сам Кощей? Брр, подумать страшно.

Наконец, лес резко закончился. Дорога вышла в открытое поле, посреди которого поднимался огромный дуб, похожий на коренастого старика, вросшего в землю, нахлобучившего на лоб гигантскую шапку в два раза больше самой головы. К дубу кроме нашей сходились еще две дороги: одна справа, другая слева. А дальше, за дубом переливалась в лунном свете водная гладь.

— Кажется, мы пришли, — сказал я, тормознув Ветерка.

Нимфа тоже остановилась. Анна, приподнявшись на стременах, внимательно разглядывала дуб.

— Не хватает только цепи и кота ученого на ней, — произнесла она.

— Мне даже русалки на ветвях не надо, лишь бы нашлось дупло, а в нем — сестрица Полудницы.

— Если полночь не наступила, подождем. Главное, как нас предупредили, не поворачиваться к дубу спиной.

Луна поднималась все выше. В ясном небе светился во всей красе Млечный путь. Вдруг тишину ночи нарушило дружное хлопанье крыльев, и из «шапки» дуба взметнулась в небо стая ворон. Только теперь я заметил в нижней части ствола черное вытянутое пятно. Видимо, это и есть дупло. И словно в подтверждение моей догадки из него показались сначала руки, затем голова, а после и полностью вылезла молодая женщина в серебристом платье, с отливающими алмазным блеском волосами, спадающими чуть ли не до пят. Бледное лицо как две капли похоже на лицо Полудницы.

Она тут же заметила нас.

— Кто такие?

— Мы пришли по поручению вашей сестры. Она просила поклониться от нее и вернуть ей точильный камень.

— Спасибо сестрице, что не забывает. Только вот камень я обронила в озеро. А достать сама не могу. Если вы его добудете, можете забирать.

К великому счастью я сидел в седле и держался за поводья, а то бы точно брякнулся. Все надежды на то, что мы быстро получим камень и вернем его Полуднице, вмиг рассеялись. Что теперь делать? Где его искать? Озеро-то не метр на метр, а в тыщу раз больше.

— Вы не подскажите, в каком именно месте обронили его?

Ночница посмотрела на меня так, будто я задал глупейший вопрос.

— Если бы я точно знала, давно бы достала сама.

— Хотя бы приблизительно?

— Эх, — вздохнула она. — Идем.

Она пошла к озеру, мы с Анной за ней.

— Вот, я обычно летаю здесь, — она показала на залив, вдававшийся глубоко в сушу.

— Так тут же можно год искать, — вырвалось у меня.

— Раз сестра послала вас за камнем, значит, вы в чем-то провинились перед ней, и она не собирается отпускать вас живыми. Но если вам повезет, и вы найдете камень, значит вы — счастливчики. Желаю удачи.

Она развернулась и отправилась к дубу. А еще через мгновение ее силуэт появился в небе, пролетел над заливом и скрылся за лесом.

Глава 26

— Ну, что я говорила? Вот и подвох, — Анна соскочила с Нимфы и принялась ходить по кромке берега, шурша галькой.

— Как, интересно, выглядит ее камень? Так бы нашли похожий, да и отдали бы.

— В реале такая подмена может и прокатит, но здесь… Обмануть сможешь только сам себя, но не мобов.

— Как будем искать? — я тоже слез с седла.

— Тут ничего другого не остается, как нырять в воду и обшаривать дно. Только я, чур, не полезу. Покараулю лошадей.

— Ну, да. Самая трудная работенка достается мне.

Я скинул с себя куртку и рубаху, снял сапоги. Портки спустил после небольших колебаний (даже в игре охватило стеснение от стоявшей неподалеку Анны, пусть даже она и игровой персонаж). Оставшись в одних трусах, свисавших до колен, я вошел в воду. Сделал несколько шагов и поплыл. Надо сказать, Тахир оказался хорошим пловцом.

Немного потренировавшись в плавании, я нашел, как нырнуть. Как только оказался под водой, передо мной включился счетчик: время, на которое у меня есть запас воздуха. Программа отводила мне всего две минуты. В зеленоватой мутной дымке плавно, словно в замедленной съемке, покачивались водоросли. Между ними мелькнула стайка мелких рыбешек и пропала. Лунный свет, пробиваясь сквозь толщу воды, слабо освещал дно, темнеющее неясными очертаниями.

Истратив отведенное время в безрезультатных поисках, я вынырнул. Как же, интересно, я найду камень? Наверняка, есть способ, иначе бы нам не задали такого задания. Но пока ничего другого, кроме как тупого обшаривания дна, я не придумал. Набрав воздуха, я снова ушел под воду.

Я сделал так уже с десяток раз, все больше отдаляясь от берега. Но внизу меня встречало одинаково-темное дно без каких-либо намеков на искомый предмет. Только с каждым погружением приходилось дольше добираться до дна и дольше всплывать, отчего область поиска в каждый раз сокращалась. На мое счастье, все эти ныряния не сказывались на уровне здоровья. Лишь показатель голода неуклонно рос. Окинув взглядом водную поверхность, я понял, что достиг уже середины залива. Анна и лошади превратились в игрушечные фигурки, чернеющие на далеком берегу.

Очередной раз, сделав глубокий