— Я справлюсь. - тяжелая пауза, в которую он будто бы собирался с мыслями. - Тебе не обязательно быть здесь. Я представляю, что ты думаешь о моей матери, поэтому пойму, если ты не сможешь осознать моих переживаний.

— Ну что ты? - я постаралась улыбнуться, а затем потянулась к руке Карла, которой он прикрывал лицо, и, заключив её в свои ладони, опустила вниз. - Какой бы она ни была, она остаётся твоей мамой.

Да. - он продолжал говорить нервным шепотом.

Мы помолчали ещё какое-то время, просто держась за руки. Честно говоря, я не знала, что тут можно ещё сказать. Но зато я точно понимала, что не хочу оставлять его одного. Хочу показать, что я рядом, даже если не могу поддержать словами. Карл же просто мрачно смотрел в противоположную стену, думая о чем -то своём. В конце концов, он перехватил мою ладонь, сжимая её чуть сильнее.

— Знаешь, она не всегда была такой. - начал он, не отрывая взгляда от стены.

— Такой... - нужно было подобрать слова помягче, - ... ворчливой?

— Нет. - Карл глухо, болезненно усмехнулся. - Ворчливой она была всегда. Вечно любила тянуть на себя одеяло. Была высокомерной и иногда напыщенной. И всё же раньше было что-то ещё.

Он опустил взгляд на мою маленькую ладонь, которую сжимал в своей большой руке.

— Я часто слышал, как друзья отца спрашивали, что он нашёл в ней. Грубая, часто циничная. Она любила ругаться и строить всех вокруг себя. Он же, смеясь, отвечал, что за её тёмными одеждами скрывается яркая, горящая душа. И это было правдой. Когда они были вместе, она вечно смеялась и, казалось бы, была самым счастливым человеком в этом мире. Конечно, ругалась она с таким же жаром, но отец умел каждый раз сменить её огненный гнев на милость. Он будто был тем, кто вдохновлял её. Когда же его не стало, осталась лишь тёмная оболочка. Вечно недовольная, серая, грубая. В ней угасло всё то хорошее, за что отец так любил её. Она не показывала слез, но я понимал это. Однако у меня были другие заботы, ведь бремя власти пало на мои плечи. Я отдалился от неё. - он затаил дыхание, сильнее сжимая мою ладонь. - Что если именно это и стало причиной предательства?

— Карл, ты ни в чем не виноват. - вторая моя рука коснулась щеки некроманта. - Начнём с того, что мы даже не знаем, почему твоя мать так поступила. Возможно, Доротея как -то воздействует на неё магически. А, может, Гвендолин тоже заражена и находится под её контролем. Но даже если она ушла по своей воле. это точно не по твоей вине. Пусть ты и бывал с ней строг, но это было справедливо. Я уверена, ты никогда не переступал черту и любил свою мать.

Карл устало усмехнулся, обращая ко мне взгляд.

— Если она всё это время находилась под чьим-то контролем, а я не заметил этого, значит, я ещё более отвратительный сын, чем думаю.

Слыша это, я не выдержала и довольно требовательно повернула свободной ладонью лицо Карла к себе. В следующее мгновение я освободила и вторую руку, чтобы с тихим шлепком положить обе ладони на щеки некроманта, словно пытаюсь заставить его проснуться. Держа теперь его лицо в своих руках, я нахмурилась и, смотря ему в глаза, заговорила увереннее и громче:

— Перестань. Мы должны быть сильными. Только тогда мы спасем твою мать и весь мир. Поэтому пойми, что ты совсем ни в чем не виноват, а даже если и чувствуешь вину, гнев или скорбь. через это нужно перешагнуть и двигаться дальше. Мы не можем утопать в своём горе. У нас просто нет на это времени.

Я хотела казаться как можно более строгой и уверенной, но с каждым словом, смотря в печальные глаза Карла, становилась всё тише, мягче и заботливее. Неожиданно, смотря всё также на меня, некромант еле заметно улыбнулся.

— Я рад, что ты рядом.

— Ну ещё бы. - я недовольно фыркнула. - Я теперь вроде как твоя жена.

— Дело не в этом. После того как мы вернулись из Терума, ты, наконец, поверила, что это наше дело. - его ладонь легла поверх моей. - Постоянно говоришь «мы», в то время как раньше хотела просто дать мне силы и остаться в стороне. Я... ценю это.

Я ощутила, как мои губы едва дрогнули, пока я слушала, с каким трепетом и чувством Карл шепчет всё это.

— Ты ведь спас меня тогда. - поджимая губы, тихо ответила я, нам не нужно было говорить громко, потому что сейчас можно было расслышать любой шорох. - Несмотря на то что чуть не погиб на дуэли, кинулся за мной в неизвестность, едва очнулся. Хоть это и было глупо и безответственно, но. после такого я не могу оставить тебя разбираться со всем в одиночку.

Я ощутила, как мои пальцы на щеках Карла начали совсем едва подрагивать от непонятного волнения, которое охватило тело. В полутьме я отчетливо видела его глаза, которые смотрели на меня с печальной нежностью. В тишине я слышала каждое слово, шепотом слетавшее с его губ. Он был столь близко. Но дело было даже не в физической близости, а. в духовной? Я ещё никогда не ощущала чего -то подобного. Мне хотелось обнять его как можно крепче и хотя бы так показаться, что я буду рядом, несмотря ни на что.

Я потянулась вперед и коснулась своим лбом его лба, заглядывая в глаза Карлу с чувством переполнявшего меня трепета.

— Поэтому я хочу быть рядом с тобой. Мы пройдём через всё это вместе. И если кто -то может отвернуться и предать тебя, я обещаю, что никогда этого не сделаю.

Если в этом мире для заключения брачного союза нужна была клятва верности, то это была она. Я знала, что всё это звучит слишком громко от бездумной рыжей бестии, которая ещё недавно пыталась сбежать от него через то самое занавешенное сейчас окно. Однако я говорила от чистого сердца, потому что мне хотелось показать, что я чувствую, хотя бы словами.

— Спасибо. - улыбнувшись шире, совсем тихо шепнул Карл, закрыв глаза. После чего он потянулся вперед и коснулся моих губ нежным, искренним поцелуем.

Один. Всего один поцелуй нужен для того, чтобы твоё сознание полностью растворилось в другом человеке. Ты ощущаешь вкус его губ и забываешь обо всём на свете. Становится неважно, что скрывается за плотными шторами, ограждающими вас от всего остального мира. Всего один особенный поцелуй, и ты осознаешь, что есть всего одна эта комната. Одна кровать. И только он один, скрытый ото всех в полумраке, но подаренный тебе странной, смеющейся над вами судьбой.

Два. Лишь два прикосновения его тёплых рук, скользящих по коже. Их хватает, чтобы внутри начал разгораться пламенный трепет. Его нельзя описать словами, но ты понимаешь, что это лучшее чувство, которое в тебе когда-либо пробуждал другой человек. Желание показать, что ты рядом, медленно перетекает в нужду быть с ним единым целым. Морально. Физически. Ты хочешь обнять этого человека столь крепко, чтобы раствориться в нём, но не можешь. Руки жгутся о твёрдость ненужных одежд. Одежд, что ещё пару часов назад значили так много, ведь возводили вас обоих в ранг новобрачных. Но сейчас они не нужны. Сейчас всё это лишнее. Когда полутьма обнимает лишь вас двоих, нет облика лучше, чем обворожительная нагота.