Болтая, я открыла дверь в свою комнату и остановилась на пороге, удивленная стоявшей на столе корзиночкой с милыми полевыми цветами.

«Маглеб решил загладить вину?!» — подумала первым делом, обрадовалась, подошла ближе и только тогда заметила, что под букетом лежит большой конверт. Разорвала боковину, развернула плотную бумагу — и растерялась.

Это было не письмо, а рисунок — злая карикатура. На ней я была изображена в задрипанном платье, идущая по размытой дождем дороге, прямо по лужам, с грязным подолом, но с высоко задранным носом.

— Что там? — Нэгнет заглянула через плечо и фыркнула: — Ну и язва! Апьвиан, не расстраивайся, у Сарнара это за комплимент.

— Сарнар? — я смотрела на рисунок, выполненный мастерски, и не верила, что это он. — Комплимент?! Тогда что он рисует в злобе?

— Ты просто его не понимаешь, — вздохнула подруга, скидывая туфли и вытягиваясь на моей постели. — После прошлого скандала с лаской, когда Сарнар стал посмешищем, у него за спиной не утихают насмешки. Он опасается подходить к тебе, чтобы повторно не выставить себя неудачником, поэтому ему только и остается издалека наблюдать за тобой и злиться, в то время как Маглеб намеренно его дразнит. Еще студиозы делают ставки, как быстро ты уступишь одному из них. Сарнар бесится от бессилия. Он же явно проигрывает.

— Вильден рассказал?

— Как же! — хмыкнула она. — У меня своя голова на плечах есть. Сложила, и вот так вышло. Не унывай. Зная расклад, можно избежать западни.

Легко сказать. Я поникла, но подруга улыбнулась и похлопала по матрасу, приглашая лечь рядом.

— Давай, отдохнем, перекусим, а потом прогуляемся. Знаешь, что я видела в лавке Свельды?

* * *

«Стану паршивцам под стать — такой же расчетливой и циничной. Надену лучшее платье, приду в академию гордая и потреплю им нервы…» — настраивала я себя, засыпая вечером. Но все пошло не так.

Хоть и выпила настойку мадам — проснулась ночью в своей постели в слезах, подавленная, с гнетущим ощущением одиночества. А все из-за того, что опять снился Ловчий.

Во сне он уходил от меня, а я бежала следом и, как мучимый жаждой странник мечтает о глотке воды, мечтала, чтобы обернулся, заметил меня, но Дельрен оставался холодным, как камень.

Всего-то сон, а плачу наяву. Ужас.

После я долго лежала, глядя в черный потолок, и не могла заснуть. И даже утром все еще находилась под глубоким впечатлением и чувствовала себя разбитой. Неужели Ардия испытывает то же самое?

— Что с тобой? — забеспокоилась Нэгнет, увидев меня в коридоре после подъема. — Неужели из-за Маглеба прорыдала всю ночь?

— Вот еще! — фыркнула.

* * *

Днем мы с Маглебом сталкивались два раза. При встрече он мило улыбался, кивал головой и, пеняя на спешку, убегал. Наверно, по его расчетам, я должна была испугаться, расстроиться, осознать, что совершила ошибку, но не дождется. И вообще, не желая давать ему повода думать, что ищу возможности примириться, после обеда отказалась идти с Нэгнет в сад, поэтому сейчас коротала время, прохаживалась по главной аллее в гордом одиночестве.

Элитники и слушательницы сновали по ней к воротам и обратно, и случайная встреча с Сарнаром была вполне возможной, и все же я удивилась, когда увидела его идущим по дороге.

— Как рисунок? — спросил еще издалека, а сам ухмыляется и поглядывает выжидающе: вдруг впаду в истерику или заплачу, но не на ту нарвался.

— Замечательный! — отвечаю с вызовом. — И цветы тоже. Неужели сам собирал?

— Делать мне больше нечего.

— Жаль, — я склонила голову и скривила такое же самодовольное лицо, как у него. Пусть хорохорится, но скандал и вправду для него не прошел бесследно. Он похудел и выглядел не так холено, как в первую нашу встречу.

— Кокетничаешь? — прищурил глаза, испытывающе разглядывая меня.

— Делать мне нечего!

Брови Сарнара взметнулись на середину высокого лба.

— Да неужели?

— Ты действительно хорошо рисуешь.

— Неожиданно слышать от тебя похвалу! — он задумчиво склонил голову, вздохнул и громко, чтобы проходившие мимо слышали его, добавил: — Что ж, если девушка просит — так и быть, нарисую еще! — ехидно осклабился и зашагал дальше.

— Говнюк! — прошипела я тихо и, развернувшись, бодро зашагала в класс.

После занятий мы с Нэгнет прогулялись, купили сладких орешков, прошлись по лавкам, а когда вернулись, в моей комнате появилась новая разноцветная охапка полевых цветов и большой конверт.

Полюбоваться очередным шедевром не терпелось. Открывая письмо, я знала примерно чего стоит ожидать, и все же Сарнар удивил.

На плотном листе с большим мастерством он изобразил меня, по-прежнему высокомерную, в бедном платье, но на этот раз с преогромной грудью. Я сидела на ажурной скамейке под розовым кустом (полагаю с желтыми цветами), а надо мной нависал гордо пыжившийся Маглеб и пускал слюни, пялясь на мои «арбузы». Весь рисунок сквозил насмешкой и презрением, но это как надо меня ненавидеть, чтобы потратить столько сил и времени на такую кропотливую работу?

Рисунок черно-белый, однако прорисовка мелких и мельчайших деталей, тщательная штриховка тушью заняла уйму времени! И что ни говори, но рисуя, он думал обо мне. Удивительно, как я не объикалась? Интересно, это свежее творчество или достал из своих запасников? И пусть я вышла нелепой и глупой, мои черты он сделал миленьким… Точно странный тип.

«Налюбовавшись» рисунком, я перешла к букету. Не знаю названия цветов, но красивые и пахнут так сладко, как все полевые. Поворачивая корзину, я рассматривала яркие соцветия и искала знакомые с детства, и вдруг заметила маленькую записочку, скрытую среди стеблей.

«В восторге?» — прочитала два слова и догадалась: он издевается! Ничего, Сарнар оригинал, но до меня ему далеко.

* * *

Утром мне захотелось надеть что-то красивое. Поэтому я принарядилась, уложила волосы и в боевом настроении отправилась на занятия. По дороге придумала с десяток разных ответов, остроумных и не очень, но они не пригодились.

Лишь в обед удалось увидеть Сарнара. Он стоял у раскрытого окна, ветер трепал его темные волосы, скрывая черты, но я уверена: он смотрит на меня.

— Да! — крикнула ему и широко улыбнулась. — В полном!

Надо было видеть, как у него вытянулось лицо. Но скоро он отмер, склонил голову к плечу, а затем покрутил пальцем у виска. В ответ я задрала выше нос и пошла в сад. Все как в его карикатуре, разве только что в аккуратном платье и без луж.

«Хрен вам всем, а не мои слезы! Не дождетесь! Я вам не по зубам!» — напевала под нос, прогуливаясь по дорожкам, пока меня не окликнул Маглеб:

— Альвиана! Чудесно выглядишь! — он широко улыбался, решив, что я нарядилась для него и пришла мириться. Но я любезно улыбнулась, произнесла вежливое: