3

Если судить по часам, то до рассвета всего-то ничего осталось. А если судить по небу, ночь только-только началась, и просвета на горизонте не видно. И это радовало подполковника Сохно, давало надежду, что хотя бы пара «чайников» решит вернуться к оставшимся в тылу бойцу и раненому, чтобы помочь им соединиться с остальными. На худой конец, пусть никого со снайпером не отпустят, потому что все могут быть заняты, каждый на своем участке, и без них выполнение основной задачи будет под угрозой срыва. Пусть даже один снайпер вернется. Вдвоем тащить носилки тоже можно, можно и не менять поочередно одного из носильщиков, а отдыхать сразу двоим, когда пальцы будут уже не в силах сжиматься, чтобы удержать ношу…

Но кто-то вернуться должен…

И чем дальше от места первой схватки Сохно отойдет, тем ближе он будет к остальным «чайникам». Подполковник спешил навстречу противнику, но спешил он умело, понимая, что против него сейчас выступают не доморощенные чеченские боевики, а, скорее всего, хорошо подготовленный спецназ китайской военной разведки. То есть противник почти равный. Хотя равных спецназу ГРУ и в российском спецназе найти трудно, и в любом зарубежном тоже. Это Сохно знал хорошо по нескольким совместным учениям, проводимым и с иорданцами, и с французами, и с англичанами. Спецназовцы других стран удивляются системе подготовки спецназа ГРУ. Удивляться есть чему. Нигде, например, учебный рукопашный бой не идет в полный контакт, только в спецназе ГРУ. Нигде не уделяется такое внимание скрытным действиям, как в спецназе ГРУ. Нигде спецназовцам не приходится непрерывно по нескольку часов ползать, протирая штаны на коленках и куртки на локтях, километр за километром, километр за километром – только в спецназе ГРУ. И в боевых условиях система обучения дает о себе знать. Правда, с китайским спецназом Сохно сталкиваться не приходилось. Тем интереснее…

Манеру передвижения он выбрал оптимальную для сложившейся ситуации. Короткие рывки для преодоления отрезка пути, затем остановка, чтобы прислушаться, не стремится ли кто-либо таким же манером ему навстречу. Рывки неравномерные по продолжительности, чтобы не попасть в ритм чужому передвижению. А путь не самый легкий. Низина всегда остается низиной, и если в этой низине есть ручей, то обязательно есть и сырость. Да и не будь ручья, сырость здесь присутствовала бы обязательно. А туман позволяет услышать то, что далеко впереди происходит. И Сохно, сам передвигаясь с троекратной осторожностью охотящейся кошки, услышал. Это была не разница в уровне подготовки спецназа. Просто Сохно знал, что должен кого-то встретить. А «чайники» этого не знали.

Вели они себя не слишком хорошо, именное поэтому подполковник Сохно определил приближение противника. Не часто, но обменивались короткими фразами. Туман усиливал и доносил их голоса до подполковника. А он тем временем подыскивал удобное место для атаки. Идут по крайней мере двое. Это он определил. Может быть, максимум трое. В этом случае, с двумя или с тремя противниками, устраивать представление мало резона. Надо быть конкретным и бить конкретно, чтобы тебя не ударили. И каждый удар должен быть последним. Естественно, для того, кто его получает.

…Однажды, перед очередной командировкой проходя подготовку на базе одной из бригад спецназа ГРУ, группа Согрина познакомилась с новым инструктором по рукопашному бою. Седоватый старший лейтенант, по возрасту давно уже выросший из своих погон, но не получающий очередное звание из-за занимаемой должности, а должности в спецназе ГРУ традиционно низкие, не был знаком с офицерами группы Согрина и не знал их послужной список. Вообще отдельные мобильные офицерские группы обычно готовятся по самостоятельной программе. Только в этот раз Согрин решил привлечь нового инструктора. Потому что каждый инструктор привносит в обучение что-то свое.

– Я не буду учить вас драться, – сказал старший лейтенант. – Драться вы все с детства умеете. Но я не буду учить вас и защищаться. Ни одного блока не покажу, учтите. Я буду учить только бить. Особо любопытным могу сказать, почему.

– Почему? – спросил любопытный Кордебалет. Когда-то, до службы в спецназе, Кордебалет был мастером спорта по боксу и даже входит в молодежную сборную СССР. И ко всем единоборствам относился трепетно.

– Потому что ваша задача – незаметно подкрасться к противнику и уничтожить его одним ударом, чтобы он не успел издать ни звука. Если вы затеете драку, может подняться шум. Зная, что вы не умеете защищаться, вы будете бить наверняка… На счет «раз»!.. Не уметь защищаться, но бить – это важный психологический момент. У вас включается внутренний механизм самосохранения, который не позволит вам промахнуться или нанести слабый удар.

В этом была глубокая правда работы спецназа. Спецназ должен избегать эффектных схваток, которых порой так хочет душа и которые, что уж греха таить, подполковник Сохно порой себе позволяет. Он, артист в душе, иногда позволяет себе даже поединки с противником и радуется очередной победе. Но в серьезной обстановке надо считаться не с тем, что душа требует, а с суровой необходимостью ведения боя.

Место Сохно нашел вовремя – здесь ущелье сходилось к ручью тесно. И так же тесно сходились кусты. И на протяжение семи-восьми метров идти можно было только по узкой, в полметра, полосе камней на берегу ручья. А вплотную к этой полосе подступали разлапистые ели и густые колючие кусты ежевики. Только сейчас Сохно догадался, что название «ежевика» происходит от слова «еж». Кусты чрезвычайно колючие. И подполковник позволил себе послабление.

Как растут молодые ели, Сохно знал хорошо. Корни никогда не уходят глубоко под землю, а расстилаются тонкими нитями под самой поверхностью земли, переплетаясь с корнями других деревьев, цепляясь за них и, если можно, вытягивая соки. Поэтому вырвать молодую елку можно без проблем руками, не производя шума. Сохно вырвал сразу три, подрезая, а не подрубая, – опять таки, чтобы избежать шума, – нити корней лопаткой. Деревца доходили ему до груди. Все три елки поставил чуть не в ручей – благодаря плоским корням они держались стоя, и присел за ними, присмотрелся – годится… После этого, в трех метрах от засады, перед расширением тропы, где молодые елки стоят с двух сторон, к стволу одной привязал конец веревки, на самой тропе переложил веревку камушками, чтобы в глаза не бросалась, и перебросил через другой ствол, как через блок. Только после этого вернулся к своим трем елочкам. Они стояли, хотя и неуверенно. Пришлось придерживать левой рукой деревца, ухватившись сразу за три лапки. Но молодая елка не настолько колюча, как ежевика, и правая рука привычно прятала за спину лопатку и конец веревки. Прятала для того, чтобы остро отточенный край лопатки случайно не блеснул под случайным лучом света.

А свет, как и полагал Сохно, появился… Два «чайника» шли торопливо, и время от времени включали слабый луч желтого фонарика, чтобы не споткнуться в темноте и в тумане. Расчет правильный – в тумане этот луч издалека не заметишь. И, одновременно, неправильный, потому что спецназовцам положено предполагать встречу с противником там, где ее быть не должно. Что, собственно, и произошло. Один из «чайников» нес под мышкой, как палку, снайперскую винтовку, второй автомат держал за спиной. Сохно дыхание задержал, как перед выстрелом, хотя сердце не заколотилось учащенно – к засадам привык. И с невидимой противнику улыбочкой, вообще-то похожей на страшную гримасу, пропустил китайцев мимо себя. И только в последний момент подполковник натянул веревку, которая, высвободившись из-под камушков, зацепила за левую ногу идущего впереди снайпера, тогда как правая нога веревку уже переступила. Снайпер ткнулся носом в землю. Второй «чайник», не успев из-за скорости движения вовремя остановиться, наступил на ногу снайперу, и сам потерял равновесие, хотя и не упал.