class="p1">– И тебе.

– И мне. – Николай говорил спокойно. Хотя после того, как Велес заявил, что я все-таки Рысь, была заминка, но совсем краткая.

– Хорошо. Проси.

– Верни ей память.

– Неправильная просьба.

– Почему? Очень тяжело жить в мире, ничего о нем не помня.

– Об этом мире она ничего не вспомнит.

– Но раньше-то помнила.

– Не она. Та, в чьем теле сейчас эта душа.

Об этом я начала подозревать уже давно, и все равно услышанное так меня поразило, что я забыла все наставления и выскочила не то что из-за Николая, но даже перед ним.

– Вы хотите сказать, что это тело не мое?

– Теперь – твое. Той Елизаветы больше нет и не будет.

– Что значит: теперь – твое? Это неправильно. Мне не нужно чужого. Если это не мое тело, меня нужно вернуть в мое, а сюда – душу этого.

– Это невозможно. Твоего прошлого тела больше нет, а прошлая душа этого ушла на перерождение. И это для нее благо. Твоя же душа привязана к этому телу, и прочно привязана.

– Но почему?..

В голове вертелась куча вопросов, но были они столь невнятные и неоформленные, что спросить я смогла лишь так.

– Я вижу на тебе печать договора. Неисполненного.

– Какого договора? – насторожилась я, сразу вспомнив крутившиеся при первом осознании себя мысли. Договор и Светка, которую не нашли в моих знакомых. Точнее, в знакомых той Лизы, что была здесь до меня.

– Божественного. Блок на памяти тесно с ним связан. Я не буду его снимать.

– Не можете?

– Не хочу. Я не лезу в чужие договоры.

– И с кем у меня договор? И главное – о чем?

– Откуда мне знать?

– Вы же бог.

– Он тоже.

– Он сильнее?

– Я не лезу в чужие договоры. В ответ не лезут в мои, – коротко пояснил Велес.

– Но мне-то что теперь делать?

– Жить, Рысь. Учиться всему, чему-то – заново. Когда придет время, все вспомнишь.

Все вспомню. И другой мир, и другую семью, и других друзей. У меня наверняка все это осталось там, в прошлом, о котором я ничего не помню. И если моего тела нет, то получается, для них я умерла?

– Выполнив договор, я смогу вернуться?

– Куда?

– В свой мир.

– Теперь этот мир – твой. Путь из него для тебя закрыт, тебя слишком крепко к нему привязали. Умрет это тело – умрешь и ты. Ты – Рысь. Помни это.

Огоньки замигали, фигура, перед которой мы стояли, стала гаснуть, и я поняла, что отведенного нам времени осталось всего ничего, поэтому торопливо спросила:

– Вы сказали, что для прошлой души этого тела было благом уйти на перерождение? Почему?

– Она умерла из-за предательства близкого ей человека.

Последнее слово донеслось уже издалека, а вместе с ним пришло не то сильное касание, не то слабый тычок в плечо. И неясный смешок, где-то уже на грани слышимости. Фигура погасла, и огоньки, указывавшие путь, стали совсем слабыми. Нас явно приглашали на выход.

– Благодарю тебя, Велес, – громко сказал Николай и потянул меня за руку.

У меня было еще что спросить и что сказать, но, похоже, ничего из моих слов до Велеса больше не долетит. Это ж надо так ухитриться: не сказал ничего, о чем бы я и раньше не догадывалась или не поняла бы позже, но при этом мы наверняка остались ему должны. Одним словом, бог. Как и тот, с кем я заключила какой-то договор. Похоже, договоры с богами чреваты крупными неприятностями: только подписала, а уже потеряла собственное тело. Конечно, взамен получила другое, но чужое… Но главное – должна сделать что-то такое для другого бога, что он не смог сделать сам и привлек меня. Это пугало своей неопределенностью.

Вышли мы куда быстрее, и первым нарушил молчание Николай:

– Никому не говорите о том, что вы – это не вы.

– Я это я, – грустно пошутила я в ответ, чувствуя желание даже не расплакаться, а разреветься, со всхлипываниями и подвываниями. Конечно, это ничего бы не изменило, но стало бы хоть немного легче. Наверное. – Даже Велес сказал, что теперь я Елизавета Седых. И почему-то называл меня Рысью. Хотя из клана меня выгнали, а способностей к обороту у меня нет.

– Он не говорил «Седых», – отметил Николай. – Велес видит больше, чем мы, и делает больше, чем мы можем заметить. Кто знает, чем закончился на самом деле наш разговор.

– Он отказался мне помогать.

– Он отказался напрямую идти против другого бога. Что у вас за договор, Лиза?

– Если бы я знала! Да я понятия не имею, что я пообещала и зачем. Ох, нужно было еще спросить, что искали в квартире Седых. Искали и не нашли.

– Велес бы не ответил. Это не касается ни вас, ни меня. Поскольку случилось до того, как вы тут появились.

– Может, я как раз из-за этого и появилась? Не зря же я появилась в квартире Седых.

– Тогда тем более бы не ответил. И это ваша квартира, Лиза, – поправил Николай.

– Да какая это моя квартира, – отмахнулась я. – Я чувствую себя воровкой. Я украла чужую жизнь. Чужое тело. Чужие вещи. Чужие отношения. Это ужасно.

Я все-таки всхлипнула. Николай притянул меня к себе и обнял. В голову полезли глупые мысли: нравлюсь ли я ему как я или как Лиза? И можно ли меня вообще считать Лизой? Имею ли я право на помощь Владимира Викентьевича? На дружбу Оленьки? Ведь, как ни крути, она дружила с той, другой Лизой, которой уже нет…

– Смотрите на это по-другому. Божественное провидение вам подарило новую жизнь. Кто мы такие, чтобы спорить с богами?

Глава 18

Пить чай с Оленькой и Владимиром Викентьевичем я отказалась. Хотелось побыстрее вернуться домой к целителю, закрыться в комнате и побыть одной. Разводить политесы я сейчас была не в состоянии, мне бы хоть немного упорядочить мысли в голове, что я и сказала своему спутнику.

– Вы правы, вам следует все обдумать и принять. И знаете еще что, Лиза, – неожиданно сказал Николай, когда мы уже почти подошли к дому, – не доверяйте Звягинцеву. Мне кажется, что он знает, что вы не та.

– Почему вам так кажется?

– Он дружил с вашим дедушкой. Говорил как-то, что ваша мама была ему как дочь. А к вам он относится внимательно, с участием, но не как к близкому человеку.

– То есть он мог намеренно притянуть чужую душу? – вычленила я главное.

– Не знаю. Я не разбираюсь в магии, а