пальцы осторожно раздвигают меня. Я задыхаюсь, когда он прикасается ко мне, и когда его первый палец наконец скользит по моему клитору, так нежно, я издаю звук, очень похожий на придушенный стон.

— Ты когда-нибудь трогала себя здесь? — Спрашивает он, его голос низкий и хриплый, и я испытываю чувство внезапного стыда, которое охватывает всю мою кожу от корней волос до самой груди. Это еще хуже, потому что я знаю, что он истолкует это как девственное смущение, и мне это нужно, но я стыжусь того факта, что он явно считает меня такой же невинной, как ему говорили, даже более того.

Я беспомощно киваю, настолько не в силах говорить, что не думаю, что смогла бы, даже если бы захотела. Я вижу жар в его глазах, когда он снова проводит пальцем по моему клитору, и мои бедра вздрагивают от его прикосновения.

— Я хочу посмотреть, как ты это делаешь, — хрипло говорит он. — Не сегодня, но…

Его голос прерывается, пальцы набирают медленный ритм, когда он проводит ими по моей набухшей плоти, а мое тело словно расплавилось, словно каждая частичка меня горит.

Не сегодня, но…

Я знала, что это будет не одна ночь. Тео женился на мне ради наследника, а его редко можно получить за одну ночь наслаждения. Мой желудок снова сжался, вспомнив о противозачаточном средстве, которое я заставила Адрика купить для меня, и о том, как я чувствовала себя, когда приняла его на следующее утро. Я не хотела ребенка от Адрика… не сейчас. Я понятия не имею, будут ли наши отношения когда-нибудь такими. И с Тео… Нет никакой возможности. Только если я не ошибусь с противозачаточными средствами, а я намерена тщательно следить за этим. А это значит, что месяц за месяцем, пока все не закончится, Тео будет безрезультатно пытаться сделать меня беременной. Он будет трахать меня все чаще и чаще, наполняя меня своей спермой в попытках…

Стон вырывается у меня изо рта, как от постоянно растущего давления его пальцев, так и от этой мысли, и я не знаю, что на меня нашло. Мысль о том, что Тео отчаянно трахает меня, жестко и глубоко, бормоча мне на ухо, как он собирается загнать свою сперму внутрь меня так глубоко, как только сможет, и оставить ее там, пока она не укоренится… Все мое тело дрожит на грани оргазма, мой клитор пульсирует под его пальцами, и я чувствую, как мышцы моих бедер внезапно напрягаются, когда я вцепляюсь в простыни, выгибаясь в его прикосновениях, когда неожиданная кульминация накрывает меня с такой силой, что я задыхаюсь и вскрикиваю.

Неужели это что-то такое, что меня заводит?

Даже с Адриком, которому я никогда не должна была позволять прикасаться к себе и который был под запретом с самого начала, я никогда не чувствовала желания и вины, так крепко сплетенных вместе. Я не просто буду лгать Тео и заставлять его думать, что не получается забеременеть, я буду получать удовольствие от его попыток? От этой мысли я снова начинаю краснеть, и у меня на мгновение возникает страх, что я слишком легко кончила, что это насторожит Тео, но, когда я смотрю на него, на его лице нет ничего, кроме вожделения.

— Именно так, девочка, — бормочет он, снова прижимаясь губами к моему бедру, а его пальцы легонько поглаживают мой все еще трепещущий клитор. — Ты так сладко кончила для меня. Я хочу заставить тебя кончить еще раз, прежде чем отдам тебе свой член.

Боже, как мне пройти через это? Все, что он говорит, заставляет меня хотеть его еще больше, желание сжимается во мне, когда он наконец — о боже, наконец — снова наклоняет свой рот к моей киске и раскрывает меня для него, его язык высовывается, чтобы попробовать мою набухшую плоть.

Когда его язык скользит по моему клитору, я издаю стон, которого никогда раньше не издавала. Моя рука без раздумий опускается вниз и хватает его за волосы, пальцы путаются в шелковистых темно-русых прядях, а бедра подрагивают, когда я издаю крик удовольствия.

— О Боже! — Я задыхаюсь, извиваясь под ним, когда его язык проводит медленные движения по моему почти слишком чувствительному клитору, и я не могу лежать спокойно. Я извиваюсь и корчусь, пока он медленно лижет меня, повторяя одни и те же движения, когда я издаю еще один стон и чувствую, как его руки сжимают мои бедра.

— Ты чертовски хороша на вкус, — простонал он, и я услышала, как ослабевает его контроль, как растет вожделение в его голосе. — Боже, Марика, я мог бы есть тебя всю гребаную ночь…

Я бы позволила тебе, почти говорю я и радуюсь, что не могу говорить. Я не смогла бы произнести ни слова, даже если бы захотела, мое горло сжалось от нарастающего желания и странных эмоций, которым я не могу дать название, все мое тело напряжено, а влажный жар его рта лучше, чем все, что я когда-либо чувствовала или представляла.

Когда он втягивает мой клитор в рот, я едва не вскрикиваю. Все мое тело напрягается, я бьюсь о его лицо так сильно, что почти боюсь причинить ему боль, и пытаюсь прохрипеть, что сейчас кончу, но не могу. Я не могу ничего сказать, единственным звуком, который я издаю, являются почти изнеможенные стоны удовольствия, когда он всасывает мою плоть в свой рот и проводит языком по моему клитору, посасывая и облизывая, пока мне не начинает казаться, что я сойду с ума, если не кончу снова, и тогда это проносится по мне волной, которая заставляет меня забыть обо всем, кроме невероятного, ослепительного удовольствия.

Я чувствую, как мое возбуждение выплескивается на его язык, и испытываю горячий ожог от смущения, ведь я никогда так не кончала. Я мокрая, как никогда в жизни, облитая возбуждением и заведенная до предела. Я никогда не испытывала ничего подобного и даже не представляла, что смогу. Это превосходит все мои представления о том, каким может быть удовольствие.

Медленное возгорание — и он еще даже не вошел в меня.

Тео откидывается назад, когда я начинаю отходить от оргазма, становится на колени между моих раздвинутых бедер, а я лежу, раскрасневшись и задыхаясь, и смотрю на