сильнее. – И персонала не хватало. Поэтому в родблоке вашей жены был очень усеченный состав медперсонала: анестезиолог, врач и я. Неонатолог подошла позже. Никаких осложнений в родах вашей жены не было. Несмотря на то, что девочка появилась на свет намного раньше срока, она родилась здоровенькой и даже сразу закричала.

С силой стискиваю ладони в кулаки, сжимаю до хруста челюсть так, что зубы крошатся.

– Моя жена могла слышать первый крик нашей дочери?

– Да, – тут же следует глухой ответ, и я на миг прикрываю глаза. Моя девочка все это время говорила правду, пыталась до всех достучаться. Вот только никто ее не слышал, и принимали за сумасшедшую. Я – клинический идиот! – Она как раз в этот момент начала выходить из наркоза, анестезиолог не сразу заметил, и ей добавили дозу. Тогда в палате ваша жена кричала правду.

Я вспоминаю, как собственноручно предотвратил трагедию, и мне стоит больших усилий продолжать держать себя в руках.

– Дальше!

– Дальше мы закончили с вашей супругой, передали ребенка в детское отделение, и я побежала в другой родблок, на роды к другой пациентке. А после них меня вызвали в ординаторскую.

Девушка, имени которой я даже не знаю, замолкает и снова теребит в руках ни в чем не повинную салфетку, та рвется, и девушка, наконец, поднимает на меня глаза, полные слез. Но они меня совершенно не трогают. Если она думает, что таким образом сможет меня разжалобить, то это самое глубокое ее заблуждение в этой жизни. Потому что я не прощаю такого рода проступки. Ее бы заставить саму пройти через все то дерьмо, что пришлось пройти моей Авроре. Но я подумаю над наказанием этой мелкой твари позже. Сейчас мне нужна информация.

– И? – поторапливаю эту мямлю.

– Там уже были все те, кто проводил операцию. И они сказали…

Девчонка глотает слезы-сопли, а я в напряжении жду конца этой кошмарной истории. Я, конечно, догадываюсь, что произошло, но мне нужно, чтобы девчонка сама все рассказала, назвав все фамилии и имена.

– Они сказали, что ребенок вашей супруги умер. Когда я возразила и сказала, что девочка абсолютно здорова, хоть и недоношенная, мне просто молча протянули пачку денег, – и снова этот жалобный взгляд, как будто все вокруг виноваты, что эта алчная стерва взяла треклятые деньги! – Понимаете, у меня просто не было выбора…

– Вранье! Выбор есть всегда! И только тебе решать, быть как все, или идти против толпы! – чеканю, стискивая кружку в руках до характерного хруста. – Ты выбор свой сделала.

И тем самым подписала смертный приговор. Даже если я решу оставить девчонку в живых, то ее жизнь будет похожа на ад. Как у Авроры после рождения дочери. Ответит каждый, кто причастен.

– Вы не понимаете. Они между собой уже все решили. И оставалась я – мелкая пешка. Что я могу против одного из именитых врачей, у которого связи даже в Департаменте здравоохранения?

Усмехаюсь. Да хоть пусть сам сатана ему зять, этой мрази даже он не поможет!

– Тем более, я тогда очень нуждалась в деньгах – свадьба была на носу, и я сама ждала ребенка…

– Я же сказал – без соплей! – одергиваю девчонку, не обращая внимания на прошедшее время в ее речи.

– Я взяла пачку и молча кивнула. Все. Дальше вы и сами все знаете…

Знаю. Но не все.

– Где. Моя. Дочь? – подаюсь вперед, выплевывая каждое слово. Удерживаюсь от того, чтобы схватить девчонку и хорошенько потрясти.

Акушерка вздрагивает, но взгляда не отводит.

– В тот день родилось только две девочки, – шепчет тихо, едва шевеля губами. – Ваша и у…семьи Тихомировых.

Прикрываю глаза и матерюсь сквозь зубы. Богдан и Диана. Все это время моя дочь была у моих друзей. И теперь мне предстоит ее у них забрать, принеся ужасную новость. Я понятия не имею, как Диана это все переживет. Да и Богдан тоже.

Кидаю на стол крупную купюру и поднимаюсь на ноги.

– Что…что будет со мной? – робко интересуется девчонка. И тут же добавляет: – Хотя, наказание меня не волнует, судьба меня уже здорово наказала: жених сбежал, бросив прямо перед свадьбой, когда узнал про беременность, не забыв прихватить все мои деньги.

Усмехаюсь. Не зря говорят, жизнь сама всех накажет, стоит только подождать.

– Я знаю, что поступила подло и недостойно звания врача. Ваша жена, она…приходила потом ко мне во снах. Очень часто. Просто стояла грустная и смотрела. Ничего не говорила. Словно пыталась узнать, где ее дочь. А я молчала. Знала и молчала. А потом…я потеряла ребенка. И врачи, как бы не старались, не дают никаких гарантий…С тех пор ваша жена перестала мне сниться…

Девчонка закрывает лицо руками и рыдает едва ли не в голос. А мне ни хрена ее не жаль. Ничего не дрогнуло в душе. Благодаря «стараниям» «чудо-врачей» этой хваленой клиники моя Аврора прошла пешком по раскаленным углям. Я каждому, кто приложил руку к ее страданиям, желаю пройти ее путь. Ну, и немного «подслащу» пилюлю.

Я беру телефон со стола и нажимаю иконку «стоп».

– Я записал весь наш разговор, – роняю сухо. – Все, что сказано было здесь и сейчас, придется повторить в суде. Такие люди, как ты, просто не имеют права быть в медицине. Ты сама себе подписала смертный приговор, когда взяла те деньги и позволила подменить мою дочь.

Накидываю пальто на плечи и покидаю кофейню. На улице тру с силой лицо ладонями, чтобы прийти в себя.

Капец, как жизнь нас с Богданом столкнула лбами! Я и представления не имею, как заявлюсь к ним домой и объясню, что в тот день их новорожденная дочь погибла, а им, ради наживы и сраных денег, подсунули мою!

Сажусь в машину и с силой сжимаю переносицу, пытаясь утихомирить буйствующий рой мыслей.

Раздается телефонный звонок. Смотрю на экран и снова тихо матерюсь.

Сам Богдан Тихомиров.

– Алло!

– Нам надо встретиться, – коротко произносит он серьезным тоном. – У меня к тебе не телефонный разговор.

Глава 40

Артем

К своему офису я подъезжаю спустя полтора часа.

– Артем Васильевич, к вам мужчина, Богдан Тихомиров, – кидается мне навстречу взволнованная секретарша, – сказал, что у него назначено. Мне пришлось проводить его в ваш кабинет…

– Спасибо, Татьяна. Вы все правильно сделали. Сделайте нам два кофе, и никого к нам не впускать. Сегодня меня не для кого нет.

Коротко кивнув, девушка кидается к кофемашине, а я захожу в свой кабинет.

Богдан сидит напротив моего стола, спиной ко мне.