– Видимо, это те самые, что нас наняли, – предположил Браги.

Они ничем не отличались от своих подчиненных, что показалось ему крайне странным.

– Я бы отдал все, что должен мне Хаакен, ради того, чтобы увидеть две вещи: хоть одно дерево и хоть одну улыбку на их уродливых рожах, – пробормотал Рескирд.

Стоявшие на стене спустились и присоединились к Хоквинду. Шло время. Браги хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. После похода через пустыню он не желал ничего, кроме галлона пива и мягкой постели.

Наконец что-то произошло. Их лошадей увели, и передовой отряд миновал внутренние ворота. Браги вновь хмуро оглядел крепость, сильно сомневаясь, что тут окажутся сколько-нибудь удобные казармы.

Отряды уходили один за другим. Затем настала очередь новобранцев. Худой юноша из местных подошел к Сангвинету и коротко с ним переговорил. Лейтенант повернулся и заорал. Отряд направился к воротам.

Жилые помещения оказались еще хуже, чем предполагал Браги: двумстам людям приходилось тесниться в пространстве, рассчитанном самое большее на семьдесят. После отбоя наружу или внутрь могла бы проскользнуть разве что змея. Он попытался не думать о том кошмаре, который последует, если в ночи прозвучит сигнал тревоги.

Даже офицерам и капралам пришлось втиснуться в эту переполненную клетку. Для снаряжения места не хватило, и его оставили снаружи. Ворчание и ругательства несколько поутихли. Рескирд пробормотал, что он даже не сможет набрать воздуха в легкие, чтобы высказать все, что об этом думает.

– Приношу извинения от имени моего отца, – сказал юноша-проводник. – Вы прибыли раньше, чем ожидалось, и в то время, когда большая часть наших воинов сражается с Учеником. Вас переведут в помещения получше, как только их оборудуют, – некоторых, возможно, уже завтра. Ваш командир уже встречается с моим отцом, обсуждая расписание нарядов. Тех, кто назначен на посты далеко отсюда, незамедлительно переведут поближе к ним.

Он говорил по-итаскийски, в нос, но намного чище, чем Браги или его брат. Взглядом он встретился с Браги. Оба юноши мгновение удивленно смотрели друг на друга, будто увидев нечто, чего не ожидали. Браги тряхнул головой, пытаясь прочистить мозги.

– Что такое? – спросил Хаакен.

– Не знаю. Как будто я увидел… не знаю.

Он в самом деле не знал, но теперь отчего-то не сомневался, что этот стройный смуглый странный юноша сыграет весьма важную роль в его жизни.

Хаакен был заинтригован. Взгляд его оживился, чего не было уже много месяцев.

– У тебя такой вид, Браги… Что случилось?

– Какой вид?

– Такой же, как у мамы, когда ей является видение.

Браги фыркнул, не принимая всерьез способность матери якобы видеть будущее.

– Если бы ей и впрямь являлось видение, Хаакен, нас бы тут не было.

– Почему? Она вполне могла знать. Просто ничего не сказала, потому что все равно ничего нельзя было поделать. Разве нет?

– Все это чушь. Она притворялась, чтобы напугать других и заставить их поступать так, как хочется ей. Это всего лишь игра, Хаакен.

– Это как раз ты говоришь чушь. Мог бы и сообразить.

– Эй, Рагнарсоны, может, все-таки успокоитесь? – рявкнул Сангвинет. – Или, по крайней мере, говорите по-итаскийски, чтобы вас понимали!

Покраснев, Браги посмотрел на напряженное лицо лейтенанта и тут же снова перевел взгляд на юношу-проводника. Его вновь охватила дрожь, причем юноша, несомненно, ощущал нечто похожее. Браги подумал, что, возможно, ему все-таки кое-что передалось от матери.

– Меня зовут Гарун бин Юсиф, – сказал юноша. – Мой отец – валиг Эль-Асвада. У вас это называется «герцог». Пока вы здесь, я буду с вашим отрядом как переводчик и… который помогает людям общаться. Есть для этого слово по-итаскийски? – обратился он к Сангвинету.

Лейтенант пожал плечами – итаскийский тоже не был для него родным.

– Посредник, – подсказал сержант Трубачик.

– Да, теперь вспомнил. Посредник. Если у вас возникнут проблемы в общении с моим народом – обращайтесь ко мне, особенно по спорным вопросам. У нас слишком разные культуры, – возможно, мой народ кажется вам столь же чужим, как и вы нам. Но мы должны встать бок о бок против Ученика.

– Гип-гип-ура, – чересчур громко пробормотал Рескирд. – Какая радость. Почему бы ему не рассказать, что такого особенного в этом самом Эль-Мюриде?

– Четыре часа наряда вне очереди, Драконобой, – добродушно-медоточивым тоном бросил капрал Бердсонг. – Хочешь попробовать еще?

Рескирд судорожно сглотнул ком в горле и замолк.

– Я и мой наставник Мегелин Радетик, которого представлю вам позже, – единственные, кто здесь говорит по-итаскийски. Если у вас возникнет крайняя необходимость пообщаться и вы знаете даймиельский – попробуйте на нем. Многие из наших работали с караванами и немного говорят по-даймиельски. Но говорите медленнее и проявляйте терпение.

Хаакен поднял руку:

– Где тут можно чего-нибудь выпить?

– Есть резервуар с водой. – Гарун повернулся к Сангвинету, который тихо объяснил ему истинную суть вопроса. Он озадачился. – Спиртные напитки запрещены. Их не разрешает наша религия.

Послышался недовольный ропот.

– Проклятье! – заорал кто-то. – Что это за дьявольская дыра? Ни баб, ни выпивки, одна жара и грязь… И ради этого мы должны рисковать жизнями?

Юноша в замешательстве повернулся к Сангвинету, ища помощи. Браги толкнул в бок Хаакена, стоявшего ближе всего к громкоголосому жалобщику. Хаакен взял его за плечо и крепко сжал. Протесты смолкли.

– Если есть какие-то проблемы – обращайтесь ко мне или Гаруну, – объявил сержант Трубачик. – Вольно. Располагайтесь. Лейтенант советует побродить вокруг и познакомиться с обстановкой. Расписание нарядов будет завтра. Все.

– Уж точно пойду поброжу вокруг, – пробормотал Рескирд. – Тут настолько тесно, что аж дрожь пробирает, только даже места нет, чтобы дрожать.

– Угу, я тоже, – сказал Браги. – Идем, Хаакен. Поймаем этого Гаруна. Хочу с ним поговорить.

Им, однако, потребовалось десять минут, чтобы выбраться из казармы, и к тому времени юноша уже куда-то исчез. Братья поднялись на стену, глядя на бесплодную землю и гадая, зачем кому-то вообще сражаться, чтобы ее защищать.

– Я бы сразился за то, чтобы поскорее с нее убраться, – заметил Хаакен, невольно оказавшись провидцем.

– Вон он, там, внизу, – сказал Браги, заметив Гаруна. – Пошли.

Но они снова разминулись. И с этого началась их настоящая жизнь солдат Гильдии.

Эль-Мюрид лег поздно, обсуждая прибрежную войну. У него болели ноги, и он вовсе не обрадовался тому, что его разбудили раньше обычного.